Марина Кимман - Флейта Нимма

— Ты чего?

Омо отмахнулась. Затем замерла.

— Лемт, иди сюда.

Я, нахмурившись, присел рядом. По рукам ощутимо тянуло холодным воздухом. Где-то рядом был ход. Омо проползла на корточках еще пару метров, и очередной камень провалился вниз под ее весом.

В полу оказался лаз. Я бы никогда не обратил на него внимания, если бы не Омо. Сквозняк вполне мог означать, что там есть выход наружу.

Или еще одно озеро. Или лед.

Послышался знакомый топот. Я хотел затаиться, но Омо налетела на меня, и мы вдвоем покатились вниз со все возрастающей скоростью, благо что проход стал расширяться. Завершилось наше путешествие в круглом гроте, на потолке которого был световой колодец.

Я разбил колено при приземлении.

Омо выдала из себя что-то настолько забористое, что портовые грузчики в Лфе вполне могли бы брать у нее уроки.

В зеве прохода показалась уже знакомая нам морда.

Червяк — а это оказался именно червяк, только размером с хорошую корову — плюхнулся на пол. Почти в то же мгновение он оказался рядом с нами. Восемь блестящих глаз в полумраке пещеры смотрелись жутковато.

Да чего там, мне было страшно до смерти. К тому же оно еще и урчало, словно предвкушая сытный ужин… или обед. Кто знает, как у них тут в пещере время идет.

И тут раздался странный звук, настолько неуместный, что, кажется, даже во взгляде чудовища промелькнуло недоумение.

Кто-то смеялся. Хотя нет, это был не смех, просто переливчатый серебряный звук, чем-то на него похожий, тонкий, как паутина. Я взглянул на Омо и увидел, что она лежит рядом со мной — потеряла сознание.

Над ней висел шарик света, совсем как тогда, во Лфе. На этот раз белый. Он судорожно пульсировал. Легко было представить, что так же билось ее сердце.

И снова, как тогда, я не мог оторвать взгляда от нее.

Даже чудовище, чье дыхание чувствовалось кожей, отошло для меня на второй план. Начни оно жевать мою ногу, я только бы отмахнулся.

Успокой ее, сказал кто-то.

Я опустился на колени перед ней. Она казалась небесным созданием, непонятно каким образом оказавшимся под землей. Короткие белые волосы разметались по камням, на лице румянец…

Я коснулся шара.

Он замер на мгновение. Затем пришло понимание.

Это был страх. Белый цвет означал страх. Красный — гнев. Как и в "Гел-Гирисе", шар втянулся в мою ладонь, и мой ужас перед существом удвоился.

Я заорал. И орал в течение следующих минут двадцати.

— Эй, хватит! Ну что ж ты будешь с ним делать?

Хлесткий удар по щеке. В шее что-то хрустнуло, однако пощечина возымела действие. Я замолк и открыл глаза.

На меня смотрело знакомое лицо. Винф.

— Где ты был???

Его очевидным образом позабавило мое удивление.

— Садись на червя.

Он указал в сторону чудовища, от которого мы с Омо безуспешно спасались последний час. Девушка уже устроилась на его спине.

Она помахала мне с непередаваемым сарказмом.

— Ну же. Я что, зря земляного червяка приманивал?

Видят боги, я скоро его придушу этого ойгура.

Мы вынырнули на поверхность, когда сумерки уже кончились. Луна висела низко над горизонтом, заливая светом каменистую равнину. Казалось, кто-то разлил ртуть на землю.

Червь, пофыркивая, сбросил нас со спины и вернулся в пещеры.

— И тебе спасибо! — крикнул вдогонку Винф.

— Он что, понимает наш язык? — спросил я, спихивая Омо с себя. Мне предстояло ходить походкой больного радикулитом, по крайней мере, первые несколько дней, и не сказать, что я был в восторге от этой перспективы.

— Не думаю, — сказал Винф. — Но, надеюсь, интонацию он уловил.

У Омо своих вещей не было, но мы все равно взвалили на нее пару сумок. Раз уж идет с нами, то пусть несет груз наравне со всеми.

Сначала Омо делала вид, что ей тяжело — кряхтела, пригибалась к земле, однако ближе к утру стало ясно, что она могла бы потянуть вдвое больший вес без особого напряжения. Мы с Винфом уже начали уставать, а девчонка все скакала вокруг нас, время от времени подбирая приглянувшиеся ей камни. Я даже спросил, не подлил ли ей ойгур чего-нибудь специфического, однако тот покачал головой.

— Зато потом спать будет как убитая, — заметил он. — Я думаю, у нее в жизни были похуже вещи, чем наши сумки. Вот и радуется.

Некоторое время мы шли молча.

— Ты еще рад будешь, что я взял ее с собой, — вдруг сказал ойгур. — Ты и представить себе не можешь, как вам повезло.

Это звучало так, как будто я случайно подслушал его разговор с самим собой.

— Вам?

Но он больше ничего не сказал.