— А то. И ты, кстати, присоединишься, — донесся до меня его голос.
Я прикрыл глаза и откинулся на "подушку". Ну и гадость же.
В детстве мы собирали этих улиток-конкилонок в холодных водах океана, чтобы пугать девчонок, и, надо сказать, их визг с лихвой вознаграждал наши старания. Правда, потом попадало от взрослых — конкилонки выделяли чрезвычайно клейкое вещество, и порой кожу приходилось срезать вместе с прилипшей раковиной. У меня с того вемени даже шрам небольшой остался, на ладони.
— Неужели ойгуры едят их? — прошептал я.
Это прозвучало как-то нелепо в пустой пещере. Эхо гулко отскочил от стен и вернулось ко мне.
До сих пор мой невольный спутник казался мне вполне цивилизованным… Но есть конкилонок? Это было выше моего понимания.
Я одернул себя. Пора привыкать к странностям внешнего мира. К ойомейцам, безграмотным в основной своей массе, и к тому же промышлявшим работорговлей. К тем, кто посвящал свою жизнь их религии. Они должны были напиваться, спать с кем попало и жевать дурманящую траву, отчего их зубы приобретали кроваво-красный оттенок. К синдийцам, которые, по слухам, в любое время года ходили босиком и могли говорить со змеями. К осеморским дикарям, убивавшим каждого, кто имел несчастье вступить на их землю.
К ойгурам, не хоронившим своих мертвых четверть века… И евших конкилонок.
Боги, неужели все это — правда?
В полудреме мне вдруг пришло в голову воспоминание о старой обсерватории на утесе.
Я почему-то подзабыл о ней, и это казалось неправильным.
Пришлось признать, что без Винфа, без этой случайности, я бы никогда так и не сдвинулся с места. Поступил бы в университет, занялся бы наукой, женился бы, завел детей… План, конечно, неплохой, но что-то меня в нем смущало. Может, предсказуемость.
Где-то внутри меня теплилась надежда, что конкилонки, о которых говорил Винф, на самом деле не те, которых я собирал в детстве. Но когда ойгур вернулся в пещеру, с этими надеждами пришлось расстаться.
Те же самые. Треугольные черные раковины с волнообразным узором. Он свалил их возле костра, почистил, добавил пряностей, поставил котелок на огонь… и скоро от них пошел чудесный запах. Я даже подумал, что снова начался бред и мне все это кажется.
Первую раковину я съел осторожно, морщась… А вот следующие уплетал с такой скоростью, что Винф предположил существование бездонной дыры в моем желудке.
Что я мог на это сказать, кроме как умять еще пару штук.
— Судя по твоему аппетиту и пухлому розовому виду, — от этих его слов я, кажется, действительно порозовел, — оставаться здесь больше нет смысла. Завтра садимся в лодку и плывем, не приставая к берегу, пока не доберемся до Лфе, столицы. Там, по крайней мере, меньше вероятность, что нас схватят работорговцы.
Так, значит, легенда насчет ойомейцев и работорговли подтвердилась. Час от часу не легче.
— Затем мы расходимся и все счастливы. Если хочешь, могу дать тебе письмо к одному человеку, устроишься у него на первое время.
Я чуть не подавился от неожиданности.
— Вопросы? — Винф похлопал меня по спине.
— Да. Откуда у тебя лодка? И… я не то чтобы хотел оставаться в Лфе…
Ойгур нахмурился.
— Я не в первый раз пересекаю границу, — сказал он. — В прошлый раз пришлось плыть на самодельном плоту, и это была не самая приятная неделя в моей жизни. Лодка лучше, поверь мне.
— Почему бы просто не перейти по берегу?
— Ты хоть раз был на границе Мэфа? — ответил он вопросом на вопрос.
Я мотнул головой.
— У вас там магическая стена, — он увидел, как округлились мои глаза, и усмехнулся. — Тебе никогда не приходило в голову, что у вашего правительства несколько иное отношение к магии? Уверяю тебя, Мэф не логарифмы защищают. — Выходит, наше правительство действительно ее использует? В то время как остальные относятся к ней, мягко говоря, пренебрежительно…
— Это не такие уж и не связанные вещи, — ухмыльнулся ойгур. — Политика.
Я вдруг понял, что провал в моей памяти, насчет родительской обсерватории, как-то связан с этой самой общей политикой. От этих мыслей мне стало неуютно. Я поежился.
— Расслабься, — бросил Винф, рассматривая мое озадаченное лицо. — Тебя все это больше не касается.
Некоторое время мы ели в молчании. Мне не хотелось оставаться в Лфе одному. Одно дело Мэф — где я мог хоть как-то ориентироваться, где все было знакомо, и совсем другое — Ойомей, страна полулегендарная. Для меня, по крайней мере.
Кроме того, я уже понял, что ойгур знал о внешнем мире гораздо больше меня.
Читать дальше