Дэвид Эддингс - Колдунья из Даршивы

— Мы, кажется, поладим, — заметил Белдин.

Сенджи заковылял к каменному столу в центре комнаты. Его левая нога была на несколько дюймов короче правой, а левая ступня — сильно деформирована. Он стал перелистывать лежащие на столе пергаменты.

— Превосходно, — обратился Сенджи к Белгарату. — Во всяком случае, ваш взрыв не разметал мои записи по комнате. — Он посмотрел на посетителей. — Раз уж вы здесь, присаживайтесь на что-нибудь.

Белдин принес ему кружку эля, потом вернулся к бочке и наполнил еще три кружки.

— Мне нравится этот урод, — заметил Сенджи, усаживаясь на стол. — Уже почти тысячу лет не встречал такого, как он.

Белгарат и Белдин посмотрели друг на друга.

— Солидный срок, — осторожно произнес Белгарат.

— Да, — согласился Сенджи. Он глотнул из кружки и поморщился. — Опять эль выдохся! Вы, там, — окликнул он Белдина. — На полке, прямо над бочкой, стоит глиняный кувшин. Будьте хорошим парнем, бросьте оттуда пару горстей порошка в эль — это придаст ему крепости. — Сенджи снова посмотрел на Белгарата. — Так о чем вы хотели со мной поговорить? Неужели это так важно, что необходимо взрывать двери?

— Одну минуту. — Белгарат подошел к маленькому человечку. — Гарион, восстанови дверь, чтобы нам не мешали беседовать.

Гарион беспомощно посмотрел на остатки двери.

— Боюсь, ее уже невозможно собрать, дедушка, — с сомнением сказал он.

— Тогда сделай новую.

— Я и позабыл о такой возможности.

— Тебе нужно иногда практиковаться. Только уж постарайся, чтобы она открывалась. Я не хочу взрывать дверь снова, когда мы будем уходить.

Гарион собрал всю свою волю, сосредоточился, глядя перед собой, и произнес:

— Дверь! — Пустое пространство тотчас же наполнилось.

Сенджи прищурился, глядя на них.

— Ну-ну, — промолвил он. — Кажется, у меня весьма одаренные гости. Давно я не встречал настоящих волшебников.

— Насколько давно? — напрямик спросил Белгарат.

— Около дюжины столетий. Тогда один гролим читал лекции в колледже сравнительной теологии. Страшный зануда, позволю себе заметить, но таковы почти все гролимы.

— Сколько же вам лет, Сенджи? — настаивал Белгарат.

— Думаю, я родился в пятнадцатом столетии, — ответил Сенджи. — Какой сейчас год?

— Пять тысяч триста семьдесят девятый, — сказал ему Гарион.

— Уже? — удивился Сенджи. — Как быстро идет время! — Он стал считать на пальцах. — Выходит, мне около трех тысяч девятисот лет.

— Когда вы узнали о Воле и Слове? — продолжал Белгарат.

— О чем?

— О волшебстве.

— Вот как вы это называете? — Сенджи задумался. — Полагаю, этот термин более точный. Воля и Слово — мне это нравится! Звучит приятно.

— Ну так когда же? — повторил вопрос Белгарат.

— Очевидно, в пятнадцатом столетии. Иначе я умер бы в обычном возрасте.

— Вы не получили никаких инструкций?

— Кто мог инструктировать меня в пятнадцатом веке? Я просто случайно наткнулся на это.

Белгарат и Белдин вновь обменялись взглядом. Потом Белгарат вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

— Такое иногда случается, — сказал Белдин. — Некоторые действительно просто на это натыкаются.

— Знаю, но вот что удручает: вспомни столетия, в течение которых наш Учитель обучал нас, а этот парень взял и подобрал все готовенькое. — Белгарат посмотрел на Сенджи. — Почему бы вам не рассказать об этом подробнее? — предложил он.

— По-твоему, у нас есть на это время, дедушка? — спросил Гарион.

— Мы должны создавать время, — сказал ему Белдин. — Это была одна из последних заповедей нашего Учителя. Каждый раз, когда мы встречаем кого-либо, случайно наткнувшегося на тайну, мы должны все хорошенько расследовать. Даже боги не знают, как это происходит.

Сенджи соскользнул со стола и заковылял к покосившейся книжной полке. Порывшись в книгах, он вытащил самую растрепанную.

— Простите, что она в таком состоянии, — извинился он. — Ее несколько раз потрепало взрывом. — Алхимик вернулся к столу и раскрыл книгу. — Я написал это в двадцать третьем столетии, — сказал он. — Я заметил, что становлюсь рассеянным, и покуда это еще было свежо в моей памяти, запечатлел все на пергаменте.

— Разумно, — одобрил Белдин. — Мой угрюмый друг в последнее время страдает провалами в памяти. Конечно, этого следует ожидать от того, кому уже девятнадцать тысяч лет.

— Ты подсчитал? — ядовито осведомился Белгарат.

— По-твоему, тебе еще больше?

— Заткнись, Белдин.

— Нашел! — объявил Сенджи. Он начал читать вслух: — «В течение следующих четырнадцати столетий Мельсенская империя процветала, находясь в стороне от теологических и политических распрей, раздиравших западную часть материка. Мельсенская культура была светской, богатой и просвещенной. Рабство оставалось ей неведомым, а торговля с ангараканцами и их подданными в Каранде и Далазии была чрезвычайно прибыльной. Старая столица Мельсена стала главным центром образования».