Дэвид Эддингс - Колдунья из Даршивы

Белгарат обернулся к Гариону.

— Теперь ты понимаешь, почему Шелк меня так раздражает, — сказал он.

— Думаю, что понимаю, дедушка.

Сенджи все еще пребывал в шоке.

— Выпейте еще, — посоветовал ему Белдин. — Этот напиток не кажется таким крепким, когда у вас одурманены мозги.

Сенджи задрожал и залпом осушил кружку, даже не кашлянув.

— Храбрый парень! — поздравил его Белдин. — Пожалуйста, читайте дальше. Ваша история просто захватывает.

Маленький алхимик, запинаясь, продолжил:

— »Охваченный праведным гневом, Сенджи приступил к наказанию деканов факультетов, посягнувших на его жизнь. В итоге только личная просьба самого императора убедила старика воздержаться от некоторых особенно экзотических наказаний. Возрадовавшись, что остались в живых, деканы факультетов больше не осмеливались мешать Сенджи.

Алхимик основал на собственные средства частную академию и объявил о приеме студентов. Хотя его ученики не стали волшебниками, равными Белгарату, Полгаре, Ктучику или Зедару, некоторым из них удалось осуществить на практике принципы, случайно открытые их учителем. Это сразу же возвысило их над жалкими колдунами и ведьмами, практиковавшими на территории университета». — Сенджи поднял взгляд. — Остальное главным образом касается моих экспериментов в области алхимии.

— Думаю, это самое важное, — сказал Белгарат. — Давайте вернемся немного назад. Что вы чувствовали в тот момент, когда превратили медь в золото?

— Раздражение. — Сенджи пожал плечами и закрыл книгу. — А может, и нечто большее. Я все тщательно рассчитал, но кусок свинца, над которым я трудился, оставался без всяких изменений. Я был взбешен. Потом я собрал всю свою волю и ощутил, как у меня внутри пробуждается какая-то мощная сила. «Превратись!» — крикнул я, обращаясь к куску свинца, но через комнату проходило несколько труб, и мое внимание слегка рассеялось.

— Вам повезло, что освобожденная Воля не затронула стены, приборы и прочее, — заметил Белдин. — А вам когда-нибудь удавалось проделывать это снова?

Сенджи покачал головой.

— Я пытался, но у меня ни разу не получилось пробудить в себе такую степень гнева.

— Вы всегда сердитесь во время подобных занятий? — спросил горбун.

— Почти всегда, — признался Сенджи. — Если я не сержусь, то не могу быть уверен в результате. Иногда это срабатывает, а иногда нет.

— Это, кажется, и есть ключ к разгадке, Белгарат, — сказал Белдин. — Гнев является элементом всего, с чем мы имеем дело.

— Насколько я помню, я был здорово раздражен, когда проделал такое в первый раз, — кивнул Белгарат.

— И я тоже, — добавил Белдин. — Очевидно, тобой.

— Почему же ты выместил свой гнев на том ни в чем не повинном дереве?

— В последнюю секунду я вспомнил, что наш Учитель очень тебя любит, и не захотел огорчать его, уничтожив тебя.

— Это, возможно, спасло твою жизнь. Если бы ты сказал «исчезни», то тебя бы здесь уже не было.

Белдин почесал живот.

— Теперь понятно, почему нам известно так мало случаев самопроизвольного волшебства, — пробормотал он. — Когда кто-то сердится на что-то, его первый импульс, как правило, — уничтожить источник своего раздражения. Такое, должно быть, происходило множество раз, но спонтанные чародеи в этот момент, очевидно, уничтожили самих себя.

Сенджи снова побледнел.

— Думаю, я кое-чего не понимаю, — сказал он.

— Первое правило, — объяснил ему Гарион, — не позволяет нам уничтожать что бы то ни было. Если мы пытаемся это сделать, то сила волшебства оборачивается против нас и в итоге исчезаем мы сами. — Он содрогнулся, вспомнив уничтожение Ктучика, и посмотрел на Белдина. — Я правильно объяснил?

— В общем, да. Конечно, все это несколько сложнее, но ты описал процесс достаточно верно.

— Не случалось ли такое с кем-то из ваших студентов? — спросил у Сенджи Белгарат. Алхимик нахмурился.

— Возможно, да, — признался он. — Некоторые из них исчезли. Я думал, что они просто куда-то уехали, но, может, это было не так.

— А сейчас вы продолжаете преподавать?

Сенджи покачал головой.

— У меня больше не хватает терпения. Только один из десяти студентов схватывает все на лету, а остальные начинают хныкать и жаловаться, что я плохо объясняю. Я вернулся к алхимии и почти никогда не прибегаю к волшебству.

— Нам говорили, что вы можете это делать, — сказал Гарион. — Я имею в виду, превращать медь или свинец в золото.

— О да, — беспечно отозвался Сенджи. — Это достаточно легко, но процесс стоит дороже, чем само золото. Теперь я как раз пытаюсь упростить процесс и заменить самые дорогие химикалии. Но мне не удается найти никого, кто бы финансировал мои эксперименты.