Маркус Сэйки - Огненные письмена

Он кивнул.

– Я думала, что знаю твой мир. Но я его не знала, а если и знала, то понаслышке. Я была туристом. Прошлую ночь я прожила в том мире. Будучи предоставлена самой себе. Я сделала то, что была должна. Чтобы защитить детей. Как и ты. Но я прониклась ненавистью к этому миру. Я так жить не могу. И не буду.

Кейт помахала им с детской площадки, Натали махнула ей в ответ и продолжила:

– Я знаю, ты всегда думал, что наша самая большая проблема – твой дар. Но на самом деле не дар, а мир, в котором ты живешь. Когда ты стал работать у Клэя, я попыталась обмануть себя, решила, будто ты расстаешься с той жизнью. Но ты продолжил жить по-прежнему. И теперь я понимаю, что ты всегда будешь жить так. – Она повернулась к нему. – Ты не можешь иначе, дорогой. Ты слишком хорошо знаешь свое дело. Ты нам нужен. Ты нужен им. Следующий Джон Смит на подходе.

– Натали…

– Я знаю, я сама все запутала. Я потянулась к тебе. И не жалею об этом. И не жалею, – она почти улыбнулась, – что снова занималась с тобой любовью. Извини меня, Ник. Я ошибалась. Я не могу жить с тобой. Так – не могу. Не в силах.

Он посмотрел на нее. На лицо, которое целовал миллион раз и на котором знал каждую родинку, каждую морщинку. Женщина, которая стала его первой любовью. Женщина, которая до сих пор умела удивлять его, несмотря на его дар и их совместный опыт.

– Скажи что-нибудь, – тихо произнесла она.

– Я просто подумал, какая ты удивительная, – сказал он.

– Ах это, – пожала Натали плечами и улыбнулась. – Это правда.

Она потянулась своей рукой к его.

И они вместе принялись смотреть, как играют их дети.

– Минуточку! – прозвучал ее голос из-за стены. – Что за идиотские, вонючие, сучьи…

Дверь распахнулась.

Устройство вокруг правого бедра Шеннон представляло собой прозрачный пластиковый цилиндр, наполненный зеленым гелем. Оно удерживалось на ее ноге от колена почти до паха с помощью напоминающих сороконожку ремешков, которые подергивались и затягивались, когда она двигалась. Наверняка лучшее из того, что могла предложить НЗО (Купер ничего подобного в жизни не видел). Но внешне это напоминало нечто среднее между паропанковским ювелирным изделием и средневековым пыточным орудием.

– Что? – спросила Шеннон, увидев выражение его лица. Купер постарался не рассмеяться. Изо всех сил. Но чем больше он старался, тем хуже у него получалось. То, что началось, как сдавленный смешок, быстро обрело свойства снежного кома. Тут все сыграло роль: и ее раздраженная гримаска («Ты надо мной издеваешься?»), и сама мысль о том, что Девушка, Которая Проходит Сквозь Стены, пользуется костылями, а ее гибкая грация свелась к шатким подпрыгиваниям.

– Ну, давай-давай, смейся, придурок.

Он сделал над собой еще одно усилие, но все равно не смог остановиться.

– Веселись, – притворно обиделась она, – а я пока воздержусь.

– Извини.

Когда ему удалось взять себя в руки, он повторил:

– Извини. Выглядишь ты просто здорово.

– Ха-ха.

– Нет, правда. Как бы и мне такой штукой обзавестись?

– Продолжай в том же духе – и скоро узнаешь.

Он вошел, взял ее лицо в ладони и поцеловал. Они никуда не торопились, их языки и губы исполняли неспешный танец. Когда они наконец разъединились, Купер сказал:

– Привет.

– Привет.

– Болит? – спросил он, взглянув на ее ногу.

– С таблетками не болит. И эпштейновские доктора говорят: две недели с этой фигней на ноге, две недели физиотерапии, и я буду как новенькая. Неплохо для перелома бедра.

– Да уж. От слов «перелом» и «бедро» в одном предложении у меня мурашки по коже.

– Героический поступок. – Она движением руки пригласила его в квартиру. – Представляешь, я осталась в живых после воздушного тарана во спасение мира.

– Ну, официально мир спас я. Так говорят по всем каналам.

– Господи, – фыркнула Шеннон и, дохромав до дивана, опустилась на него. – Ты и без того нос задирал, а теперь совсем станешь несносным. Пива?

– Конечно.

– В холодильнике, – подмигнула она. – И мне захвати.

На крохотной кухоньке стоял холодильник, в котором не нашлось ничего, кроме острого соуса, горчицы и пива. Очень похоже на его холодильник.

– А тебе пиво с таблетками можно? – спросил он.

– Наверняка.

Она взяла банку, сделала большой глоток. Купер оглядел квартиру, отметил набор для чистки оружия на кухонном столе, приглушенный телевизор, раскрытые книги обложкой вверх (Шеннон как-то сказала ему, что, когда ей нравится книга, она так переламывает корешок, чтобы та лежала плоско на столе и можно было есть и читать), кровать, убираемая в стену, письменный стол в углу, кипы всякого хлама под листьями пластикового растения. Место, неприспособленное для жизни, место для прозябания. Промежуточная станция для жизни, проходящей в другом месте. Он улыбнулся.