Маркус Сэйки - Огненные письмена

Она сказала ему эти слова почти год назад. Он снова сжал ее руку, и она, моргнув, улыбнулась ему.

В ресторанчике творился сумасшедший дом – строительные бригады, ученые-исследователи, морская пехота США, но хозяйка, увидев Ника, засветилась, как лесной пожар, и сказала:

– Пожалуйста, сюда, мистер Купер. Мы освободим для вас место.

Голос ее прозвучал громче, чем ему хотелось бы, и половина посетителей повернулись в его сторону. Они приветственно кивали ему, показывали поднятый вверх большой палец.

– Господи ты боже мой, – проворчала Натали. – Неужели это вы собственной персоной, мистер Купер? Не дадите автограф? Пожалуйста, пожалуйста, умоляю.

В ответ он показал ей средний палец.

Еда была жирная, но добротная, картошка фри похрустывала на зубах. Вкус бургеров напоминал ему детство, сдобренное густым молочным коктейлем с шоколадом.

Они смеялись и шутили, легко возвращались в круг отношений счастливого семейства. Это было хорошо. Больше, чем хорошо.

Потом они прошли прогуляться. Отовсюду в холодное голубое небо поднимались столбы пыли – работали команды строителей, приступивших к сносу разрушенных зданий. Куперы держались близ центра города, который в значительной степени остался неповрежденным. Когда увидели детскую площадку, Кейт и Тодд стрельнули в отца вопросительными взглядами, а потом бросились к другим детям, игравшим в некую свободную форму салочек по таким сложным правилам, что Ник даже не стал пытаться их разгадать. Они с Натали сели неподалеку на скамейку на солнышке.

– Нет, ты видишь? – улыбнулась она. – Я знаю: это всего лишь детская площадка. Но все же. Они все играют вместе. Думаешь, это надолго?

– Ну, надеяться-то мы можем?

Они сидели, наевшиеся до отвала, и смотрели, как играют дети. Простое удовольствие, одна из повседневных радостей, которых так мало было у Ника, и он мог бы просидеть здесь всю оставшуюся жизнь в дружеском молчании.

– Я сегодня говорил с президентом, – сказал он.

– С Рамирес? Правда?

Он кивнул:

– Она хочет, чтобы я вошел в администрацию.

– Искусный пиар-ход.

– Да, но у меня такое чувство, что это искреннее предложение. Она дала понять, что предоставляет мне карт-бланш – посол, советник, хотя она и сделала мне предложение. – Он помолчал. – Она попросила меня вернуться в ДАР.

– В качестве агента?

– Нет, – ответил Купер. – Директора.

Натали присвистнула.

– Я ей сказал, что, по моему мнению, старый ДАР уже мертв. Рамирес согласилась. Она хочет полностью его перестроить, переделать из полицейского агентства во что-нибудь новое. Открытие Итана засекречено, но теперь, когда все о нем знают, необходимо выработать какую-то политику относительно него. Кроме того, остается еще множество террористических организаций и групп ненависти по обе стороны. Президент считает, что новый ДАР не должен быть сосредоточен целиком на надзоре за анормальными, а скорее, на соприкосновении между… – Он посмотрел на нее и замолчал.

Натали сидела с напряженной спиной, ссутулив плечи, сложив руки на коленях. Один из явных признаков – Ник уже давно открыл его с помощью своего дара. Такая ее поза означала, что она думает об их отношениях и собирается говорить с ним об этом.

Он боялся таких разговоров, потому что при всей его любви к ней, любви, которая не кончится никогда, собирался сказать, что хочет жить с другой женщиной.

– Послушай, – сказал он, а она одновременно с ним произнесла:

– Ты меня извини.

Оба погрузились в неловкое молчание.

– Продолжай.

– Я должна извиниться. Не думаю, что я… – Натали вздохнула, потерла ладонь о ладонь. – Понимаешь, мне никогда не нравилось то, чем ты занимался, хотя я и понимала твои мотивы. Но ситуация все ухудшалась. И когда мы жили вместе, и даже когда расстались. Я все время боялась. Я сидела на собраниях. Или… ну, не знаю, гладила пижамку Кейт, а мое воображение рисовало всякие картинки, маленькие живые кошмары того, что может случиться с тобой. Как тебя могут искалечить, как…

Она снова вздохнула и, помолчав, продолжила:

– А потом ты ушел из департамента и стал работать на президента Клэя. Ты по-прежнему пытался улучшить мир, но был в безопасности. Не знаю, может быть, из-за волнения, а может, я решила, что поводов для волнений больше нет, но в какой-то момент я стала думать, не слишком ли легко мы сдались.

– Натали, я…

– Позволь мне закончить. – Она уставилась перед собой. – Мы пылали друг к другу вечной любовью. И ты прекрасный отец. И… нам было хорошо вместе. По-настоящему хорошо.