Галина Маркус: Найленир. Эльфийская баллада

Кони на шаг перешли, под высокие своды
Царства лесного вступая торжественно, тихо.
В гости к союзнику едет властитель суровый,
Славный вести разговор, о войне и о мире.

Долгие годы, сраженья – давно за спиною,
Но не согнули царя ни печали, ни битвы.
Ловко сидит он в седле, взор его величавый,
Гордый, но светлый, в очах его – сила и мудрость.

Лес заблестел под вечерним и ласковым солнцем.
Всадники встали, глядят с изумлённым восторгом:
Много равнин и лесов они видели в жизни,
Только такой красоты никогда не встречали.

Здесь, как весною – цветущие, в белом, деревья,
Здесь и ковёр из осенней листвы… Но не осень,
И не весна… Что за чудо? На каждом листочке
Словно камней драгоценных прозрачная россыпь

Капель воды, отражающих небо и зелень.
Кажется ли? Но послышалось дивное пенье —
В чаще лесной? Или в синих эльфийских хоромах?
Или в прозрачном, закатом охваченном небе?

Низкий ли голос, высокий? Но нет человека,
Что повторить бы сумел эти чистые ноты
На языке незнакомом, но столь благозвучном…
Нет ли того, кто бы понял, о чём эта песня?

В свите царя мало кто говорит на эльфийском,
Этот язык слишком сложен – и мягок, и звонок.
Скажет придворный толмач лишь приветное слово,
А разговоры ведут на всеобщем наречье.

Рядом с отцом на прекрасных конях белогривых
Едут царевны. Эльк е – свежесть раннего утра,
Волосы золотом ярким живым отливают,
Хрупкая старшая дочь – украшение царства,

Радость царя и надежда для древнего рода.
В гости к эльфийцам Эльке едет, эльфам подобна,
Так эфемерна, легка, так кротка и послушна!
…Сёстры не схожи. Альн е – это младшая дочка;

Цвета каштана – блестящие волосы вьются
И, непослушные, сзади сбиваются набок;
Держится гордо в седле, как заправский наездник,
И впереди остальных она скачет обычно.

Смело конем управляет, но резки движенья,
Нет в ней ни плавности, ни молчаливости томной
Прекрасноликой сестры. Но отцовскому сердцу
М и лы повадки Альне, её быстрые речи,

Взгляд чуть смеющихся глаз, переменчивость нрава…
Только притихла сейчас, и скакун её замер.
Тронулись всадники дальше, одна лишь царевна
Держит коня, хотя дивная песня умолкла.

Ловит Альне отголоски далёкого эха:
В воздухе словно звучит, на ветвях оседает
Дальняя, долгая, самая звучная нота.
Но оглянулся отец, поджидая меньшую.

«Вижу, царевна, внимала ты песне эльфийской.
Кто её пел и о чём – ты одна понимаешь.
С детства ты слушаешь странные речи соседей,
И разбираешь их руны на призрачных свитках».

«Голос мужской. Воспевал, восхвалял он невесту,
Деву эльфийскую, длинное вечное имя,
Что недоступно для смертных – лишь он его знает.
Очи бездонны её, и мудры, не тревожны.

В песне ещё говорится о чуде эльфийском,
Озере звёзд, что у них на окраине леса;
К озеру деву зовёт он, чтоб вместе услышать
И предзакатный ответ, и вопрос предрассветный».

Так отвечала Альне и надолго умолкла.
Вскоре, однако, они прискакали к воротам —
То ли из листьев, а то ли из ярких алмазов.
Эльфы почётных гостей на поляне встречали

И, светлоликие, в синий шатер проводили,
Где под Вечерней Звездой и король с королевой
Ждали союзника. Были пиры здесь не редки,
Двор королевский – сияющей радости полон.

Смертных они привечали… забыть чтобы вскоре.
Что тут поделать: сменяются царства людские,
И покидают цари свою землю так часто,
Что и не стоит бессмертным, печалясь, их помнить.

Связи с людьми прерываться, однако, не должно.
Царь Тару и л – образец и потомкам, и предкам,
И заслужил с королями особенной дружбы:
Долго от злого врага защищал он границы