Галина Маркус - Найленир. Эльфийская баллада

Древний эльфийский? Давно ли? Как это возможно?»
«С детства, – она отвечала. – Так спой мне другую!
Голос мне твой изумруда любого дороже,
Раз я заехала следом за ним в эту чащу,

Пусть наградит меня, дома ведь ждёт наказанье…»
Хоть в темноте не могли они видеть друг друга,
Но говорили свободные души. И ночью
Не было внешнего, не было цвета и взгляда,

Голос один – ну, а голосу много простится,
Много даётся, но многое им выдаётся.
«Я про людей нынче думаю, что про них знаю?
Как вы живёте – так мало, так век ваш недолог,

Но вы вдыхаете полною грудью, не страшно
Вам? Увяданье и смерть впереди, но – смеётесь».
«Вот потому, что нас ждёт это всё очень скоро,
Громче смеёмся и ярче живём, и вдыхаем

Счастье и боль. Наша боль-то, как мы – преходяща,
Счастье короткое слаще веков наслажденья.
Но и тебе это, воин, конечно, знакомо.
Можешь ты пасть в смертной битве и стать меня младше».

«В чёрное время судьбина у эльфов иная…»
«Пусть бы тебя пронесла эта злая судьбина!
Лучше ты пой – хоть и этой эльфийке любимой!
Будет твой голос на свете – и свет станет ярче…

Пусть про меня даже ты никогда и не вспомнишь…»
«Странно мне было б когда позабыть эту встречу,
Мне так отрадно хранить тебя ночью безмерной!
Кто только будет хранить тебя в злую годину…

Дева, Альне, этот лес покажу тебе завтра,
Знаю я в нём каждый угол и каждую ветку,
Хочешь, свезу тебя к озеру звёздного света,
Там не бывал человек – значит, будешь ты первой!

Гостья, желанная эльфам, язык ты наш знаешь,
Слушаешь песни, внимаешь и звёздам, и морю,
Может быть, озеро дивные страны покажет,
Звёздное небо оно отражает к полудню,

Может судьбу показать, может предков великих,
Если захочет – а я попрошу ради гостьи…
Озеро наше эльфийским полн о чудодейством,
Скрытое в чаще; к нему приезжаем мы редко,

Несколько раз за столетье, и то нужен повод
Или вопрос. А однажды привозим невесту,
Чтобы венец увидать над собой и любимой —
Лилии белые или шиповник колючий.

Озеро знает, его ни за что не обманешь,
Выбрал невесту – бери и венец, что поделать…
Мне позволяет бывать оно чаще и дольше,
Мне позволяет смотреть на другие планеты,

И прозревать красоту предзаморского края.
Песни ты ждёшь ещё? Правда, спою тебе… Что-то
Новое мне навевают деянья людские…

Лист, оторвавшись, вернуться на ветку не может
Он навсегда покидает и древо, и небо.
Тех, кто остался – пол ё т его смертный тревожит.
Тот, кто летит – не желает иного исхода,
Короток век его, выбрал он новую участь,
Тот, кто летать не умеет – пусть держится крепче,
Тот, кто готов умереть – тот летать научился».

И, пока пел он, рассвет занимался над лесом.
Светлым лучом по деревьям скользнуло, и отблеск
Солнца в его волосах заиграл золотистых,
Оба вскочили, впервые друг друга увидев.

Юноша? Муж? То ли воин суровый эльфийский,
То ли певец он – и стройный, и тонкий, и сильный,
Обруч с алмазом блестит в волосах его длинных,
Смотрит он так, что зажмуриться впору, пронзает

Взором лучистым. Но дева глаза не отводит.
Он её видит – и так, как увиделась ночью,
Чистой и дерзкой, горячей и строгой, и смелой,
Но ещё нежной, и жаркой, как солнце дневное.

И, удержаться не в силах, Леир наклонился,
Только слегка прикоснулся к виску он губами,
После – к щеке, и рукой обнимая неверной,
Волосы тронул Альне, развивая в них кудри,

В шею целует, целует уже её в губы,
И оторваться не может от девы желанной.
Но за спиной раздаётся коня его ржанье —
Впору опомниться… Быстро Леир отвернулся

И отошёл, и не знает, куда ему деться,
Что с ним случилось. Но помнит одно – невозможно
Даже и думать ему о нежданном порыве
И о запретной для эльфа судьбе, о царевне —

Хрупком листке однодневном на древе желанья.
К матери надо ему возвратиться, к невесте.
Он обернуться не может, вперёд сделать шага…
Сзади послышался голос – спокойный и звонкий,

Но показалось, как будто звучали в нём слёзы:
«Друг мой, Леир, обещал показать ты мне ночью
Звёздное озеро. Может, сейчас и поедем?»
Не устыдила его за порыв недостойный,