Владимир Корчагин - Женщина в черном

— Я как-то не задумывался над всем этим. Что меня радует?.. Радует сама жизнь, радует моя работа. Ну, еще, может быть, музыка. Только настоящая музыка. Современную эстраду я не терплю. Потом общение с природой. Разве можно, например, не радоваться восходу солнца, виду бегущих по небу облаков, шумящим под ветром деревьям. Я ведь, в сущности, дикарь, настоящий сын тайги. Город для меня — по-прежнему нечто чуждое. Прошлый раз вы верно заметили: слишком много здесь злобы, жестокости, неправды. У нас в тайге люди открытее, честнее. Да и сама природа… Она тоже чище, первозданнее, милее. Ну а что меня больше всего тревожит в последнее время, так это ваше здоровье.

— Ну, вот, — нахмурилась Инга. — Я серьезно спрашиваю.

— Я серьезно и отвечаю. Думаете, я в самом деле случайно оказался вчера возле вашего дома?

— Нет, не думаю. Потому и хочу сейчас поделиться с вами. — Она с минуту помолчала, явно стараясь побороть в себе какую-то душевную боль. — Я уже говорила, что живу с дедом и тетей… И вот…

Она снова замолчала, еле сдерживая подступившие к горлу слезы.

— И тетка не очень хорошо к вам относится? — пришел ей на помощь Никита.

— Нет, она ничем не обижает меня. И все-таки… все-таки как-то неуютно мне в этом доме. Как-то тоскливо, тревожно, даже… страшно.

— Даже страшно?! Но ведь с вами дед. Или он тоже не очень добр к вам? Помнится, вы сказали, что он бывает каким-то странным.

— Нет-нет, дедушка любит меня, делает для меня все, что бы я ни захотела. А мой страх… Не знаю, как это объяснить… Это действительно связано с дедом. Но не в том смысле, как вы, может быть, думаете. Я тоже люблю дедушку, жалею его, готова сделать для него все, что в моих силах, а он… Они с тетей… Словом, над всем нашим домом витает какой-то рок, все окутано какой-то тайной…

— Это связано с работами деда?

— Нет, скорее со смертью папы и мамы.

— Не понимаю…

— Мне самой ничего не понятно. Но они с тетей что-то скрывают, что-то утаивают от меня, что-то такое, что тяготит и их самих, не дает им покоя ни днем, ни ночью.

— Так, может быть, это что-то все-таки имеет отношение к последним экспериментам Льва Яковлевича?

— Нет! Научные работы деда — совсем другое. Я не знаю точно, в чем заключаются его теперешние исследования, но, судя по тому, что он просит меня выбирать из научной периодики, в них нет ничего сверхсекретного, ничего такого, что нужно было бы скрывать от меня или кого-либо другого. А вот трагедия, произошедшая с моими родителями… Именно она покрыта какой-то страшной тайной. Мне иногда кажется, что дед чувствует себя почему-то даже виноватым в гибели папы с мамой. Или его мучает что-то такое, что он мог бы сделать, но не сделал. Но и это связано только со смертью отца и матери. А я… Я ничего не знаю. Мне не с кем даже поделиться, поговорить об этом. Вы первый, с кем я решилась заговорить так вот откровенно. Только не думайте, что мне совсем уж плохо. Просто я… Просто мне… Просто я устала быть всегда одна… — она вдруг всхлипнула и прижалась лицом к его плечу.

— Инга… — он осторожно коснулся ладонью ее рассыпавшихся по плечам волос. — Не плачьте, Инга, попробуем вместе разобраться во всех ваших тайнах. И знайте, что отныне вы — самый близкий, самый дорогой мне человек.

Она подняла на него большие, влажно блестящие глаза:

— Это правда? Мы вправду сможем стать настоящими друзьями?

— Правда, Инга. Мы обязательно станем друзьями. И вы всегда, при любых обстоятельствах, можете рассчитывать на мою помощь.

— Спасибо, Никита. Я знала, что вы… что вы поймете меня. А сейчас, простите, я пойду. Дедушка, наверное, заждался там у себя.

— Да, конечно, идите, Инга. Только… Когда я теперь увижу вас? Вы будете завтра в библиотеке?

— Нет, я не смогу быть там до конца недели.

— Но как же я…

— А вы приходите снова сюда, — просто ответила Инга. — И расскажете, чем закончилось заседание вашей кафедры.

— Завтра?

— Нет, завтра не получится. Завтра я буду занята. Приходите в воскресенье, часов в десять утра, если сможете. Я буду ждать вас. А сегодня вечером буду молить Бога, чтобы ваши старики наконец поверили вам и дали возможность провести этот производственный эксперимент.

— Всего вам доброго, Инга, — он проводил ее глазами до дома и готов был уже свернуть на тропинку, идущую вдоль дачного участка, как вдруг увидел… женщину в черном. Ту самую женщину в черном, которая так напугала его, когда он впервые столкнулся с ней у входа на дачу Гридиных. Сейчас она, видимо, только что отошла от дачи и медленно двинулась по просеке по направлению к выходу из академгородка.