Ольга Ясницкая - Кодекс скверны. Разжигая Пламя

Двести Третий виновато шмыгнул носом. Ну засмотрелся, что такого? С кем не бывает.

Тяжело вздохнув, девчонка скинула наплечный мешок и извлекла из него факел. Пламя резануло глаза так, что пришлось прижмуриться.

– Полезай за ним, – сказала таким тоном, что спорить не решился бы, даже если б захотел.

Он внимательно осмотрел нору, насколько позволял свет факела. Пролезть можно, места вроде достаточно, не застрять бы там, в глубине. Не ящер же он, в конце концов.

– Не боись, вытяну, если что, – заверила Глим, заметив его сомнения, и протянула верёвку. – Добей заразу и обвяжи лапы, да покрепче, чтоб второй раз не лезть.

Ну да, а то не ясно, кому туда-сюда лазить придётся!

Сложив на земле лук с сумкой, Двести Третий опустился на четвереньки и, помявшись немного под ехидное хмыканье напарницы, полез в дыру. Уже через пару метров в нос ударил тяжёлый густой запах дерьма и гнилой плоти – эти падальщики тащат в нору всё, что ни попадя, утепляя гнездо для зимовки. А ящеры-самцы так вообще жрут всё, что можно сожрать, даже свой молодняк не жалеют, рыща по Пустошам и поедая отложенные самками яйца.

Под ладонь угодило что-то острое, но перчатку не прокололо. Повезло. То и дело в колени впивалась галька, выступающие камни царапали плечи, Двести Третий постоянно ударялся макушкой о низкий свод. Спустя пару минут послышалось угрожающее шипение, кромешная темнота заворочалась, дохнула тёплым смрадом, протяжно застонала.

Нашарив камешек, Двести Третий запустил его в глубь норы, чтобы понять, где именно залёг её хозяин. Затем, выудив кинжал, принялся вслепую тыкать им на тихое рычание. Тварь заскрежетала то ли когтями, то ли зубами, огрызнулась, предплечье пронзила острая боль, дёрнуло вперёд, клинок звякнул о камень.

Двести Третий упёрся ногами в землю, суетливо нашарил упавшее оружие и, прикинув, где должна быть башка ящера, ударил со всей мочи.

Остриё с чавканьем вонзилось во что-то плотное, глухо хрустнуло. Ящер возмущённо взревел, руку тут же отпустило. Двести Третий рывком выдернул кинжал и сразу же вонзил его ещё раз, и ещё, и ещё, и так до тех пор, пока зверюга не стихла. К вони примешался режущий ноздри запах крови.

Двести Третий облегчённо выдохнул и, выудив из кармана дрожащей рукой коробок, чиркнул спичкой. В нервном свете показалась искромсанная морда с рядом мелких крючковатых зубов – безобидная животина, мать его! Толстую гладкую шкуру залило алым, хвост всё ещё слабо подрагивал.

Слева что-то блеснуло, и спичка погасла. Он снова зажёг огонёк и подполз чуть ближе. В небольшой кучке жёлтых и белых кругляков валялись пара колец и нить со стеклянными шариками, в которых плясали маленькие радуги.

Занятная вещица!

Поморщившись от боли – куртка не позволила прокусить кожу, но ушиб остался приличный – Двести Третий подхватил радужную безделушку и сунул её в карман. Потом скользнул взглядом по ящеру и, выбросив спичку, уже начавшую жечь пальцы, нащупал верёвку.

Завязывать узлы вслепую не так-то просто, пришлось подсвечивать время от времени, но, наконец, надёжно стянув ящеру когтистые лапы, он с трудом развернулся и полез наружу.

Завидев его, Глим одобрительно хмыкнула и, подцепив конец верёвки, помогла вытащить добычу. Когда тяжеленная туша была полностью извлечена из норы, Двести Третий прислонился спиной к валуну и сполз на холодную землю. Колени ныли, рука ныла, спина ныла… Чёрт, да он сплошной ноющий кусок мяса!

– Шёл бы Сизый на хер со своей теорией! Безобидные зверушки, мать его! – стянув маску, он вдохнул свежий морозный воздух, потом достал флягу и сделал несколько жадных глотков.

– Да не хнычь, малёк, справился ты на отлично! – заверила Глим, устало бухнувшись рядом. – Неплохо для первой охоты на ящера. Ну что, перекусим, и можешь отдохнуть до рассвета. Заслужил, желторотик. А я подежурю.

Лучик прижималась к нему всем телом, и даже сквозь одежду Слай чувствовал манящий жар. Он приподнял её рубаху, коснулся губами набухшего соска, нежно сжал в ладони грудь. Она застонала, ритмично задвигала бёдрами, доводя его до готовности.

Голень внезапно пронзила боль, и Слай недоуменно уставился на покрасневшую от злости Твин:

– Эй, за что?!

– Ненавижу тебя, Семидесятый! – она снова врезала ему по ноге и стрелой вылетела из загона.

И что на неё нашло?! Сидишь себе спокойно, занимаешься своими делами, никого не трогаешь – и вдруг резко становишься мишенью для пинков. Несправедливо как-то!