Ольга Ясницкая - Кодекс скверны. Предтеча

Каждый новорождённый должен ставиться на учёт в Надзор за генетической чистотой граждан. Если отклонения не выявлены в течение трёх лет со дня рождения, ребёнку выдаётся сертификат, подтверждающий генетическую чистоту. В противном случае мутант подвергается эвтаназии.

Заветы потомкам, 03.010 (частично отменено Кодексом Скверны в 199 году от Великой Войны)

Кэтт снова закричала: протяжно, жалобно, мучительно. В смятении смахнув со стола деревянную кружку, Нил смотрел, как по белоснежной скатерти расползается алое пятно. А ведь и родимое пятнышко может стать приговором… Хотя безупречная внешность тоже не гарантия благополучного будущего.

Страх за новорождённое дитя лишь усугублялся переживаниями за Кэтт. Акушерка сразу предупредила: роды могут быть тяжёлыми, плод слишком крупный. Случись что с женой, как он справится без неё? Нет, нельзя думать о плохом. Кэтт сильная, таких сыновей подарила!

Привлечённый звонким смехом, Нил выглянул в окно. Дети играли во дворе у старого абрикоса – поднимали с земли перезревшие плоды и самозабвенно швыряли ими друг в друга. Кэтт пришла бы в ярость при виде их перепачканных рубах и замурзанных физиономий, но он не стал их окликать. Пусть хоть в болоте изгваздаются – всё лучше, чем слушать, как страдает их мать.

Нил вытер холодную испарину со лба, когда Кэтт в очередной раз истошно закричала. В два шага он пересёк крошечную кухоньку и остановился у домашнего алтаря. В центре тумбы – глиняная фигурка Карны с полной фруктов корзиной в руках, рядом увядшие цветы в простенькой стеклянной вазе. Супруга не успела заменить их на свежие, так и стояли в пожелтевшей воде, роняя увядшие лепестки к ногам богини.

Почему-то вспомнилось, как однажды, выходя из Храма Песен, они наткнулись на продавца безделушек. Кэтт не смогла пройти мимо статуэтки любимой покровительницы, и уже через час она украшала их скромный алтарь. Жена верила: только благодаря Карне у них родились «чистые» дети, а Нил и не спорил. Религиозным бы он себя не назвал, но то, что беды обходили их дом стороной, вселяло надежду. Он всегда мечтал о большой, дружной семье, да и бедствовать им никогда не приходилось, даже умудрялись откладывать на дом попросторнее. Может, и впрямь молитвы помогают.

Чиркнув спичкой, Нил зажёг свечу.

– Милостивая Карна! Если ты меня слышишь, прошу, помоги Кэтт, – зашептал он богине. – Сжалься над ней и над нашим ребёнком!

Молиться он не умел, но в отчаянии готов был хоть лбом о землю, лишь бы боги услышали. Если всё пройдёт благополучно, он не пожалеет всех накоплений и пожертвует Храму без раздумий. Новый дом может подождать, самое ценное – за окном, беззаботно хулиганит у старого дерева.

Не находя себе места, он подошёл к лестнице и взглянул наверх. Из спальни раздался очередной крик, за ним приглушённый возглас повитухи. Нил затаил дыхание, вслушиваясь в каждый звук. Неужели всё закончилось? Но почему стало так тихо?

Будто в ответ, прерывистый плач младенца заполнил дом. Стремглав Нил бросился наверх и застыл у запертой двери, не решаясь постучать. От волнения дрожали руки. Он так хотел дочь, маленькую Роуз, чтобы точь-в-точь как мать, с рыжими кудряшками и задорно вздёрнутым носиком. Но если снова мальчишка – не беда, главное, чтобы дитя оказалось здоровым.

Ребёнок утих, акушерка неразборчиво затараторила, а Кэтт отчего-то разрыдалась. Да что же там происходит! Неужели что-то с ребёнком?

Нил нетерпеливо забарабанил в дверь. Вскоре замок щёлкнул, повитуха бросила на него виноватый взгляд и молча протянула новорождённого, тщательно завёрнутого в пелёнки.

– Что с моей женой? – не глядя, он бережно прижал кряхтящий комочек к сердцу.

– Всё в порядке. Крепкая она у вас. Через пару дней будет бегать как ни в чём не бывало. Вот только… – она запнулась и опустила глаза. – Поймите, я обязана уведомить Надзор немедля. Сами знаете, чем грозит укрывательство.

Нил оторопело смотрел на говорившую, не желая принимать услышанное. Нет, это какая ошибка, сыновья ведь совершенно нормальные!

Акушерка сокрушённо покачала головой:

– Это девочка, – и перед тем, как вернуться в спальню к Кэтт, тихо добавила. – Мне правда очень-очень жаль.

«Только не это, умоляю, только не это!» – дрожащими пальцами он отогнул уголок пелёнки, и из груди вырвался тяжёлый стон. Нестерпимо захотелось закричать, да так, чтоб стены задрожали, так, чтобы боги услышали его боль и сотворили чудо, но Нил просто сел наверху лестницы и зарыдал.