Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

Читать при этом он не мог. Сил у разума не было, и он уже не понимал, как так вышло, что он совсем недавно бегал, воевал и много думал, принимал какие-то сложные решения и, вообще, был умным и ответственным. Сейчас он чувствовал себя слабым, тупым и беспомощным, но врачи говорили, что это нормально.

– Лотар, послушайте меня внимательно, – сказал ему немолодой лечащий врач – Николас Форд.

Когда он представился, Лотару очень захотелось спросить, не родственник ли он погибшему на ЗиПи3 Дориану Форду, но не решился, понимая, что о приговоренных родственниках обычно не говорят, но для себя почему-то решил, что ему приятней будет представлять, что эти люди связаны и доверять свое здоровье этому Форду можно точно так же, как тому, с которым он был коротко, но лично знаком. Тот Форд показал ему, что такое настоящий врач, хоть они и не были близки, потому Лотар Нарид был готов внимательно слушать все, что ему скажут.

– Сейчас ваш организм истощен, но вы этого не понимаете, потому что находитесь в условно-боевом режиме под управлением антитоксического чипа, – говорил Николас. – Главная задача чипа: держать в боевой готовности. Он защищает разум и поддерживает вашу способность сражаться. Он делает это любой ценой, а значит – перераспределяет ресурсы так, чтобы вы могли думать и действовать, но это не всегда безопасно, иногда даже вредно. Сейчас для вас он опасен, и поэтому для вашего полного восстановления нам придется его отключить.

– Ну отключайте. Зачем мне об этом говорить? – не понимал Лотар, который давно подписал, что его здоровьем распоряжается управление ЗАП и он ничего сам не решает.

Если бы врачи ЗАП решили, что ему нужно отрезать руку, ногу или вообще голову, им не понадобилось бы его согласие на подобную операцию. ЗАП выставляет на каждого бойца метку ценности, и в соответствии с ней врачи имеют право действовать, как сочтут нужным. Если у человека ценен разум, то они будут делать все, чтобы его сохранить, а все остальное отбросят при ненадобности прочь. Если ценен боевой потенциал, но решения боец принимать не обязан, то с его интеллектуальными способностями вряд ли станут заморачиваться. Зрения и слуха ему было бы достаточно, а вот речь, по протоколу, необязательна.

Что там стояло грифом у него, Лотар не знал, но совершенно не понимал, зачем ему что-то объясняют, еще и так подробно.

– Я хочу, чтобы вы понимали, почему вам станет хуже, и не переживали об этом. Как только я отключу чип, ваш организм заметит все, что до этого старательно игнорировал. Возможно, вы обнаружите несколько болевых точек. Вы заметно ослабнете, интеллектуальные способности временно тоже снизятся, но это не от того, что вы зависимы от чипа, слабы или что-то в этом роде. Вы истощены и это истощение станет явным, как только чип перестанет работать. Даже ваше эмоциональное состояние может измениться.

– Ну, об этом я уже общаюсь с психотерапевтом, – пожимая плечами, сказал Лотар.

– Это хорошо. Я предупрежу его, и он пересмотрит дозы ваших препаратов.

– Я не получаю препаратов. Все не так плохо, – равнодушно сказал Лотар.

– Да? – удивился Николас, заглянул в карту, убедился, что препараты все же есть, но убеждать пациента в обратном не стал. – Возможно, – сказал он. – Все же я отвечаю только за здоровье вашего тела, и очень прошу вас позволить себе быть слабым и просто отдохнуть. Праздность сейчас как никогда уместна.

– Вы говорите, как мой психотерапевт, – отвечал на это Лотар, смеясь.

Он чувствовал себя неплохо, для человека, выбравшегося из ада – вообще отлично, потому не понимал, почему все говорят ему про какое-то истощение и просят отдохнуть, даже медсестры, что старательно строят ему глазки. Молодой неженатый офицер ЗАП, еще и засветившийся на нескольких трансляциях, он явно был в их глазах хорошим женихом, а Лотар посмеялся бы над этим, но чип отключили и стало совсем не смешно.

Ему было плохо. Он был слаб, а еще туп, и его это бесило. От антидепрессантов у него болела голова, причем то справа, то слева, и порой вообще казалось, что эта боль ему мерещится. Его тошнило, потом ему что-то кололи, потом он сидел в углу, как дурак, повернувшись к стене, и не мог понять, о чем он думал, когда в этот угол заехал.

– Это тот самый отложенный кризис, – говорил ему психотерапевт. – Вы пережили очень многое, и даже если вам кажется, что это неважно и вы уже ничего не чувствуете, для вашей нервной системы весь тот отложенный стресс, блокированный и иммунным чипом, и вашим разумом, все еще реален. Можете считать это похмельем после очень дурной вечеринки.