Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

– Вы хотите, чтобы он умер? – пораженно спросил Рональд, не веря, что врач может не бороться за человеческую жизнь. Рональду везло совсем на других врачей, на других учителей и другие истины, которые обычно даже не обсуждались.

– Мне все равно, доктор Гранд, – равнодушно сказал заведующий и кивнул в сторону двери. – У вас идет рабочее время. У меня тоже, давайте не будем друг другу мешать выполнять свои обязанности, – сказал он строго и с нажимом, таким, что молодой врач, кривясь, вышел из кабинета, почти выскочил, кусая нервно губы.

Он был слишком молод, слишком горяч. Ему не хватало опыта, и он ничего не знал о настоящих интригах и, возвращаясь к пациентам, не проверял собственный запрос, отозванный начальством, как ошибочный и не требующий рассмотрения.

Рональд даже предположить не мог, что такое возможно, потому, быстро осмотрев других двоих своих пациентов, он замер у стеклянной стены, за которой лежал прикованный к кровати Оливер Финрер. Толстые кожаные браслеты с цепочками удерживали его руки и ноги, но поверх кожи с мягкой ватной подстилкой – медицинской фиксацией, в целом безобидной – были прочные магнитные браслеты. Это уже было решение военных, считавших, что пациент слишком опасен.

Ремень перетягивал его грудь, натянутый, несмотря на повязки и покрывала, и Рональд долго смотрел на застежку ремня. Она была слишком близко к ране после первой операции и наверняка причиняла боль, но дыхание у Финрера было уверенным, сильным и потому застежка подрагивала от каждого вдоха. Он не жалел себя. Это говорило о жизни в этом теле куда больше, чем могли сказать приборы.

– Согласно анализам, уровень седативных [2] В данном случае имеются в виду лекарства, способные обеспечить седацию – искусственную кому или глубокий медикаментозный сон. препаратов в его крови опять упал, – сказала Рональду медсестра, услужливо показывая планшет с голограммой данных анализатора, стоявшего в палате Финрера. Его датчики крепились к левой руке, которой пациент едва ли мог нормально двигать после ранения, но ее все равно приходилось крепить именно из-за этих датчиков, постоянно анализирующих содержание разных веществ в его крови.

Рональд вздохнул и взял планшет, чтобы пролистать все. После операции его волновал не только уровень седативных препаратов.

Планшет – рамка, внутри которой был голографический экран – реагировал на движение руки и пролистывал данные по всем параметрам.

– Вы, главное, скажите, колоть ли его снова, – сказала медсестра.

Она вроде была еще совсем молодая, но какая-то ужасно равнодушная. Ей явно было плевать на сложность ситуации, и она совершенно не осознавала, что выбор колоть или не колоть прямо сейчас был жизненно важным, и Рональд не мог это решить.

– Пока не колоть, – сказал он, возвращая ей планшет. – Если он очнется, вызови меня, а так я вернусь через час. Поняла?

Медсестра кивнула, при этом странно пожимая плечами, всем своим видом давая понять, что ей все равно.

«Она будет так же равнодушна, если он будет захлебываться кровью?» – спросил себя Рональд и, решив потом присмотреться к этой медсестре, направился в ординаторскую.

– И учтите, что перевязывать я его не пойду! – крикнула медсестра Рональду вслед, и тот сразу замер, застывая на месте.

– Кто бы сомневался, – прошептал он и, не оборачиваясь, пошел дальше, надеясь, что она так равнодушна только к этому пациенту, которого здесь никто не хочет спасать.

Рональду не нравилась эта концепция, но он понимал, что говорить тут людям о человечности трудно и почти бесполезно. Оливер Финрер – не человек, а убийца, требовать к нему какого-то иного отношения было невозможно, да и сам Рональд не мог видеть в нем просто пациента.

– Опять страдаешь от ветеринарной работы? – спросил у него коллега, откровенно смеясь.

– Что? – не понял Рональд, все еще искавший решение.

– Да лица на тебе нет, вот и думаю, что зверюга эта тебя утомила. Забил бы ты уже, он все равно обречен и психиатрическую экспертизу не пройдет.

– Дауман говорил, что он нормальный, – в очередной раз напомнил Рональд, который уже устал повторять одно и то же всем коллегам.

– Пусть Дауман сначала сам пройдет психиатрическую экспертизу – тогда посмотрим, можно ли ему верить, – смеялся коллега, но внезапно давился смехом и испуганно смотрел на третьего врача, приблизившегося к ним.

Это был немолодой и опытный Николас Форд – один из тех врачей, перед опытом которых здесь преклонялись. Он возглавлял другой госпитальный блок, но порой заходил к ним, когда нужно было сверить какие-нибудь данные по всему госпиталю.