Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

– Некуда, – повторил Шеф, затянулся и сел в песок, несмотря на палящие лучи, посмотрел на собственные темные от загара руки, затянулся, хотел еще что-то спросить, но ни машины, ни Кастера уже не было, перед ним стоял кактус с оборванными колючками, и только одна из них уцелела и торчала в его сторону, как направленный врагом нож.

– Ну охренеть, – простонал он, глядя на эту колючку, но вставать и уничтожать ненавистный кактус не спешил.

Он отступал, заводил руку за спину, находил там пистолет. Свой пистолет, и собирался его навести на кактус, просто потому что бесит до одури, и он даже представлял, как сможет выстрелить, но что-то снова капало, где-то над самым ухом, и он замирал и оборачивался.

Кактус снова исчезал, пустыня тоже. Он стоял на задворках лагеря Ястребов и смотрел, как вода из ржавого крана старой колонки капала в пустое ведро. Она разгонялась, врезалась в металл и звенела в разбитой голове.

Он точно знал, что голова разбита. Чувствовал, как кровь течет за ухом и по шее, а вот что случилось вспомнить не мог.

Это было слишком давно.

– Да, давно, – прошептал он и услышал какой-то странный хрип.

У него пересохли губы, а он стоял и смотрел на крохотную лужу на дне ведра, вздрагивал от падения каждой капли и не мог понять, что он тут делает, если уже давно сбежал от Ястребов и начал другую жизнь.

– Что за?..

Он не успел спросить, потому что его внезапно схватили за локоть и бросили на пол маленькой клетки, не отпуская при этом руку.

Он дернулся, но закричать не смог. В горле что-то мешало, а в руку снова стали тыкать иглой.

– Это уже на грани токсической дозы, – сказал кто-то Докеру, а тот не рассмеялся, а очень странным тоном ответил:

– И что я, по-твоему, должен делать? Ты видел записи его психиатра вообще?

– Видел и что? Там не было ничего социально опасного.

– Да, только его рациональное мышление со скудностью социальных связей и эмоциональная холодность привели уже к одному убийству, если ты не помнишь, очень жестокому убийству, а он ломает вторую цепь, не приходя в себя…

«Да что ты несешь?!» – подумал Шеф и снова напрягся. Левую руку он не чувствовал. Ее словно не было и это заставляло паниковать. Если он успел потерять где-то руку, то и в запястье ничего не кольнет, не активируется антитоксический чип и не спасет его от кактуса. Он дергал правой рукой, там где ощущал укол, там где жар растекался по телу, а потом почувствовал острую боль, слышал крик, но отмахивался от него.

Болела голова. Теперь уже болела. Да и в горле что-то мешало, а вода капала в металлическое ведро, и каждая капля звенела внутри черепа.

– Он сломал иглу! – воскликнул кто-то испуганно.

– И, кажется, доломал кровать, – согласился кто-то еще, но Оливер не пытался понять, о чем говорят эти психи-наркоманы и почему Докеров стало двое, в одном теле или в двух, хоть в трех – он все равно тварь. Главное было понять, что с головой, а еще найти левую руку, если она, конечно, еще с ним.

Он потянулся к голове и наткнулся на провода.

– Держите его! Не знаю как, но держите! – кричал кто-то.

Кажется, его снова сбили с ног, хотя он не успел даже подняться, только дернулся и тут же снова рухнул или не рухнул, а оказался не собой, среди каких-то проводов и лампочек.

Открывалась дверь, мерцали огни, и он шел на свет, держа двумя руками пистолет. Он искал Карин, почему-то один, и вода все еще где-то капала, но у него была фляга, полная, а значит можно пока не дергаться, главное – осторожно делать шаг.

– Эй, Шеф! – окликнул его внезапно Берг, помахав ему рукой.

Шеф посмотрел на него недовольно, потому что орать в логове врага по меньшей мере глупо, но сказать ничего не успел, потому что внезапно в Берга выстрелили, прямо ему в грудь.

– Твою мать, – прошипел Шеф, обернулся и глазам своим не поверил, когда увидел, у кого именно пистолет в руках.

Она выстрелила, и он сразу понял, что не зря сомневался. Это была не она. Это была не его Карин. Ее разум, видимо, захватила Зена, но он не успевал ничего сказать. Она стреляла снова.

Пуля обжигала грудь, дергала плечо. Коротким жарам раскатывалась по телу и оставалась подобием спазма.

Он смотрел ей в глаза, сам не понимая почему, а она стреляла.

Вторая пуля ударила куда-то в живот, а он не почувствовал боли. Это было мокро. От этого ощущения он потянулся было к животу рукой, чтобы понять, откуда столько воды. Третья пуля тоже ударилась в тело, но он едва ли это почувствовал, но пошатнулся, продолжая смотреть ей в глаза.