Константин Соловьев - Prudentia [litres]

– Дьявол! – рыкнул он, не в силах найти подходящую мишень для клокочущего внутри гнева. – Ты видел это, Магнебод?

– Видел, мессир, – хмуро отозвался старший рыцарь. – Это «Керржес». Уже третий за последний час. Чертовы еретики опьяняют себя настолько, что не чувствуют ни боли, ни страха…

– Мне плевать, что они чувствуют! Высылать пехоту вперед! Не сметь отсиживаться за рыцарской броней! Марш прочесывать переулки! Трусов я лично прикажу сварить в масле!

– Пехота несет большие потери, – сухо доложил кто-то из младших рыцарей. – Кажется, лангобарды этого и добиваются. Они выкашивают пехотинцев, делая нас уязвимыми махинами в паутине узких улиц.

– А что квады?

– Давно их не встречал. – В голосе рыцаря появилась озабоченность. – Они двигались на север, но сейчас… Кажется, я потерял с ними связь.

– Чертовы квады! – Гримберт стиснул кулаки так, что загудели кости. – Даже сейчас на них нельзя положиться! Если их перебьют лангобарды, я даже шага не сделаю, чтоб им помочь!

– Гримберт… – Магнебод кашлянул. – Возможно, нам надо снизить темп.

– Остановиться? Ты это хочешь сказать?

Презрения в его голосе было достаточно, чтоб заставить замолчать любого из рыцарей. Но только не Магнебода.

– Взять небольшую паузу, чтоб перегруппироваться, – твердо произнес он. – Углубляясь слишком быстро в глубину обороны, мы теряем боевой порядок и распыляем силы. Нам надо сохранять построение и направление удара…

– Мы движемся вперед согласно плану штурма, – отчеканил Гримберт с ледяной яростью. – Потери сейчас не играют роли.

– Мы потеряли уже две дюжины рыцарей. Треть от всего знамени.

– Значит, мы потеряли дюжину дураков, которым рано носить доспех!

– Грим…

– Потери больше ожидаемых, – неохотно признал он, – но в спектре допустимого. План это предполагал.

– Я не знаю всех твоих планов, Гримберт. Но, черт побери, судя по тому, что я вижу, в них уже пора вносить коррективы!

– Мы должны взять под контроль ключевые точки города, пока Лауберу пускают кровь у ворот. Опередить его. Выдавить из основных направлений. Иначе он объявит себя победителем, и все пропало!

– Боишься, что он украдет у тебя лавры? – Грубый голос старшего рыцаря с трудом выражал такие сложные эмоции, как сарказм, но сейчас Гримберт безошибочно распознал его. – Твой план был безукоризненным – как и всегда. Но время признать, что сейчас он трещит по всем швам! Ты хотел наказать Лаубера? Уверен, ты уже его наказал! Так прояви же благоразумие!

– Продолжать движение, – спокойно произнес Гримберт и, лишь отстранившись от микрофона, добавил в дрожащую от жара пустоту бронекапсулы: – Все идет согласно плану.

Всегда – согласно плану.

Говорят, святой Доминик Авиньонский при жизни спустился в ад, чтобы забрать из-под власти сатаны несколько безгрешных душ, умыкнутых князем тьмы из чистилища. Гримберт в детстве часто видел его на витражах Туринского собора – изможденный старик, чье тело покрыто кровоточащими язвами и зияющими ранами, в одеждах, от которых остались истлевшие лохмотья. На фоне прочих святых, благообразных старцев в белоснежных коттах [57], он выглядел так жутко, что маленький Гримберт предпочитал даже не смотреть в его сторону.

Он не думал, что когда-то проделать подобный трюк придется ему самому.

Арбория превратилась в разверзнутый ад, в один огромный пылающий костер, сквозь пламя которого двигались фигуры рыцарей, молчаливые и озаряемые пламенем, точно дьявольские жнецы. Щегольские гербы и яркие краски давно сделались неразличимыми под коркой из грязи, копоти и каменной пыли. Некогда полированные панцири, украшенные сигнумами многочисленных битв, покрылись вмятинами и трещинами – в этом аду даже сталь не могла выдерживать бесконечно долго.

«Магнебод, старый дурак, оказался прав», – подумал Гримберт, наблюдая за тем, как молчаливые фигуры, бредущие сквозь горящий лабиринт улиц, извергают из себя дымные языки выстрелов. Лангобарды приберегли для них самый плохой сценарий.

Они не бились за каждую улицу, не возводили баррикад, не устраивали контрударов – словом, не делали ничего такого, что обычно делают обороняющиеся варвары в попытке сдержать прорыв. Они нарушали незыблемые тактические правила с такой легкостью, с какой и нарушали христианские заповеди. «Очевидно, погрязшие в ереси варвары были слишком глупы, чтоб оперировать на том же тактическом уровне, – решил Гримберт, – но если так, эту глупость они компенсировали коварством и яростью».