Константин Соловьев - Prudentia [litres]

И он дождался.

– Готовься! – рявкнул в эфире Магнебод. – Комбинированными и фугасными! По моему целеуказанию! Во имя Господа Бога и всех чертей преисподней! За Турин! Огонь!

Стальная волна, подступающая к Арбории, на миг замерла, прежде чем обрушиться на камень.

И камень, простоявший сотни лет, дрогнул.

По стенам и парапету пронесся смерч, сметая стальными осколками не прикрытую щитами обслугу орудий и наблюдателей. Хлещущий по наступающим порядкам выверенными залпами барбакан сделался безжизненным, получив сразу несколько точных попаданий из тяжелых орудий. Гримберт заставил его батарею заткнуться, вколотив в нее несколько комбинированных снарядов. Стальные плети хлестнули по старой каменной кладке, вышибая из нее целые куски, превращая украшенный зазубренными бойницами парапет в сточенные каменные огрызки.

Стены Арбории пережили не один штурм, но этого штурма пережить им было не суждено.

Туринские рыцари действовали слаженно, даже под ожесточенным огнем сохраняя боевые порядки и методично засыпая вскрытые цели огнем фугасных и бетонобойных снарядов. Тяжелые машины, пользуясь своей огневой мощью, методично выжигали батареи и пункты корректировки, в то время как их более легкие собратья, сблизившись, осыпали стены каскадами шрапнельных снарядов и пламени.

Превосходная работа, слаженная и эффективная. Наблюдая за ними, Гримберт удовлетворенно кивнул сам себе, ощущая, как стихает в душе жгучая досада, вызванная незапланированными потерями, понесенными его знаменем в первые же минуты боя.

Мессир Магнебод не зря ел туринский хлеб за счет казны своего сеньора. Он двигался в боевых порядках впереди многих, но даже в оглушительно звенящей, рычащей, шипящей и грохочущей гуще боя находил время одергивать прочих, отдавать отрывистые приказы и делать целеуказания.

Концентрированный огонь столь чудовищной мощи мог пробить и гранитные скалы. Через четверть часа после начала штурма стены Арбории выглядели так, будто познали на себе силу Иерихонской трубы, еще получасом позже вскрылись первые бреши. Узкие и извилистые, похожие на зарубки от гигантского топора, они еще не могли служить надежными проходами, но Гримберт, изнывающий от нетерпения с самого начала атаки, подал сигнал к штурму.

Как ни противило ему вести рыцарей на неподавленную полностью оборону, пришлось признать, что в данной ситуации это вынужденная, необходимая мера. Как отсечение пальцев, тронутых гангреной. Трата времени сейчас была непозволительной роскошью. Каждая потерянная минута могла обернуться в пользу Лаубера, грызущего сейчас окровавленной пастью юго-восточные ворота. А значит, требовалось немедленно вводить войска в прорыв, пусть даже ценой высоких потерь – сейчас подобный обмен приходилось считать приемлемым.

– Вперед! – бросил он в эфир. – Начать сближение! Первому, кто преодолеет стены, я плачу две сотни флоринов!

Стальной клин, вздрагивая от обрушивавшегося на него шквала, медленно, но упорно двинулся к стенам. Несмотря на то что многие городские орудия были подавлены или повреждены, плотность огня под стенами города оставалась чудовищной, небезопасной даже для доспехов сверхтяжелого класса, как его собственный «Тур».

Лангобарды, может, не были большими мастерами по части фортификации, но позаботились о том, чтоб превратить Арборию в мощную крепость. Все деревья в радиусе двухсот метров от стен были тщательно вырублены, образовывая гибельную зону – многие квадратные арпаны пустого пространства, отлично простреливаемого крепостными батареями и перекрываемого фланговым огнем крепостных башен.

Ни укрытий, ни растительности, ни складок рельефа, одна только бурлящая под ногами земля, гейзерами вздымавшаяся меж боевых порядков.

Одни только ломаные линии эскарпов, окруживших город сплошным кольцом, почти безвредных для тяжелых машин, но таящих смертельную опасность для их малых собратьев.

Одни только прущие из земли надолбы, опутанные колючей проволокой и контактными минами.

На глазах у Гримберта сразу две легкие машины, пытаясь маневрировать под плотным огнем, врезались друг в друга и, зачадив, скатились в ров. Это были «Тиккаруза» и «Агнец». Тщетно стремясь их прикрыть, доспех мессира Лоренцо, изрыгающий из мощных динамиков церковные литургии, остановился – и мгновенно выбыл из строя, получив с кратким интервалом два снаряда в торс. Гремящая латынь, несшаяся над полем боя вперемешку с разрывами, стихла, уступив шипению высвобожденного из недр доспеха пламени.