Константин Соловьев - Prudentia [litres]

– Город твой, Гримберт. – Судя по дыханию Магнебода, этот бросок дался ему непросто. – А теперь сорви этот чертов плод и сделай с ним то, что требуется.

Уличные бои – совершенно особый вид боя.

В нем нет элегантности, присущей обычным поединкам, нет той особой утонченности, что дают высокоточное орудие и выверенный прицел. Только слепая ярость, глухой лязг орудийных затворов и стремительные маневры в узких лабиринтах улиц, которые быстро превращаются в освещенные пожарами руины. Здесь не сходятся по сигналу горна и не стреляют имитационными снарядами. Тут победитель через секунду может стать проигравшим, сам того не заметив, а еще через две его убийца сам завоет от боли в содрогающейся бронекапсуле, когда кто-то всадит ему в спину бронебойно-зажигательный снаряд.

«Сияющий Ангел» так и замер у ворот неподвижным изваянием в почти не поврежденной броне – какой-то пехотинец изловчился и всадил в него в упор кумулятивный заряд, превративший рыцаря внутри бронекапсулы в висящие на амортизационной сетке лохмотья кожи вперемешку с алой пеной.

«Громила» рухнул на мосту с раздробленной шальным попаданием ногой – Гримберт приказал столкнуть его в ров, чтоб не мешал атакующим порядкам.

У «Алчущего Истины» от перегрева замкнула автоматика, и, прежде чем кто-то успел среагировать, он изрешетил своего соседа, приняв его за лангобарда.

– Первый канал! – отрывисто приказал Гримберт. – Говорит маркграф Туринский. Прошли ворота, потеряв полторы дюжины рыцарей. Сопротивление очень плотное, ожесточенное. Чертовы лангобарды оказались хитрее, чем мы считали. Они дождались, пока мы не проникнем за периметр, но не стали атаковать, чтоб не подставляться под наши пушки. Вместо этого они отступили на улицы, втянув нас в городские бои. Кажется, я понял их тактику. Они изматывают нас короткими стычками с разных сторон, размывая направление главного удара. Висят, точно волки на медведе…

Он замолчал, осознав, что говорит в пустоту, шипящую ядовитыми змеями помех. Первый канал был зарезервирован только для баннеретов и самого сенешаля, если канал молчит, значит, проблемы со связью серьезнее, чем казалось поначалу.

– Второй канал, – неохотно приказал он. – Магнебод, где…

«Тур» вздрогнул так, что он едва не прикусил язык. Броня загудела от попадания. Не опасного, но Гримберту было довольно того, что оно непоправимо испортило окраску доспеха, оставив на наплечнике уродливую опалину, похожую на пятно лишая.

Ему не требовалась помощь «Тура», чтоб определить траекторию. Несколько лангобардских пехотинцев укрылись на высокой башне, торчавшей посреди квартала, и теперь ожесточенно пытались перезарядить громоздкую динамо-реактивную пушку. Гримберт не смог отказать себе в удовольствии переключиться на автоматические орудия и размолоть их вместе с башней в каменную пыль. Изрешеченный скелет пушки засохшим насекомым повис на стене.

– Магнебод, где мои рыцари?

Эфир звенел и дребезжал, точно котелок, наполненный металлическими осколками, но даже в нем можно было расслышать тяжелое дыхание Магнебода.

– Идут… Идут, мессир.

– Мы теряем время!

– Лучше терять время, чем людей!

– Лангобардов вдесятеро меньше, чем нас!

«Багряный Скиталец» шел по соседней улице, Гримберт видел его тяжелый, похожий на крепость шлем, плывущий вровень с крышами. Время от времени рыцарь останавливался, чтобы запустить внутрь одного из домов ревущего огненного змея из своих огнеметов.

– Эти хитрые ублюдки смогли нам навязать свои правила игры. Они нарочно не создают очагов обороны и укреплений. Они откатываются под прикрытие домов, чтоб не попасть под наши пушки, а стоит нам сделать шаг, как жалят нам в спину…

– Удерживать направление! – приказал Гримберт. – Не распылять силы! Мы должны…

На его глазах из подворотни на перекресток выскочил какой-то лангобард, сжимающий в руках громоздкий, похожий на бочонок предмет. Туринские пехотинцы, прикрывавшие рыцарей, вовремя заметили его и всадили в бок гизарму, но поздно. Едва волоча свое полуразрубленное тело, лангобард метнулся под ноги к ближайшему рыцарю, что-то нечленораздельно крича. Должно быть, он призывал своих еретических богов или демонов, или…

Взрыв лопнул так внезапно и оглушительно, что «Тур» не успел полностью приглушить входящий аудиоканал, заставив Гримберта дернуться всем телом. Рыцаря на перекрестке больше не было. Бесформенный остов бронированного корпуса лежал, припорошенный медленно оседающей землей. В проломе шлема было видно запутавшуюся в амортизационном коконе оторванную руку в рыцарском гамбезоне. Кто это был? «Божественный Гнев»? «Извечный Иней»? Гримберт уже не помнил. Еще одна пиктограмма на его планшете, мигнув, не появилась вновь.