Владимир Колышкин - Железная матка

4

С первой сделки охрана сейчас же получила свой бакшиш, для поднятия настроения и на всякий непредвиденный случай. Люди были довольны, что все кончилось хорошо. Караван тронулся в дальнейший путь. Сахмад, развернувшись на сидении, смотрел, как отплывают корсары. Взлетели еще несколько кливеров и стакселей, подтянули реи, наполнились ветром треугольные паруса. И вот уже, вспенивая чистую соленую волну, накренившись на левый борт, трабокколо пошел крутым бейдевиндом на запад.

Сахмад ненадолго мысленно перенесся на палубу стремительного парусника и с сожалением вернулся обратно. Силой воли он укротил романтический порыв души, как укрощают строптивую лошадь, сказал себе, что его тоже ждет не менее увлекательное приключение, и, может быть, даже более опасное. И стал мечтать о том, как отец купит ему арабского скакуна. Или, может быть, даже уральского коня, настоящего орловского рысака, с подрезанными, как это принято у монголов, ноздрями, чтобы животное не задыхалось при быстром беге...

Дальше шли тихие пески пустыни Бодрийяра, проходил бархан за барханом, как волны, открывая короткие охряные горизонты. Запутанная пустыня Бодрийяра, захламленная отбросами истории. Таинственные, мистические места. Обиталища неприкаянных духов и сказочных дэвов. Здесь легко сбиться с дороги, потеряться, бесследно исчезнуть. Безумец тот, кто пойдет сюда в одиночку. Нигде злые силы не проявляют себя так явственно, как в пустыне. Ее безмолвие обманчиво. Внезапно рассерженные появлением людей злобные джинны поднимутся в воздух, оглашая округу нечеловеческим воем, закружат, завертят песчаные столбы. Возникнут и разрушатся зыбкие, призрачно мерцающие дворцы. Восстанут из небытия тысячные войска призраков, вынужденных неприкаянно скитаться здесь до дня Страшного суда. Тогда есть только одно средство спастись. Строят караван кругом, кладут верблюдов, ложатся рядом с ними с внутренней стороны, привязывают себя к животным, закутывают лицо чем только можно, закрывают глаза и мысленно возносят молитвы Аллаху.

Но пока, слава Всевышнему, джинны спят, задобренные человеческой жертвой. Одним рабом китайцем пришлось пожертвовать. Все равно он был плох. Чем-то болел, грозя заразить всех. Кривой саблей ему отрубили голову, и, держа ее за волосы, окропили кровью песок, чтобы утолить голод и умерить злобу песчаных дэвов. И задобрить Джебраил-Джебеля - ангела пустыни.

То поднимаясь на золотистые гребни барханов, то погружаясь в синюю тень, шел караван. Сахмада плавно покачивало на мягком сиденье. Турецкий офицер небрежно рулил, тихо напевал что-то, из-под усов лился тягучий, с переливами, мотивчик. А сзади доносилось шумное, учащенное дыхание верблюда-вожака и размеренный звук его колокольчика. Вдруг на дальнем гребне бархана мелькнула голова всадника. Хами Махмуд резко затормозил машину. Сахмад въехал носом в ветровое стекло, оставив на нем мокрый след. Офицер поднял руку, и верблюды, придерживаемые погонщиками, стали останавливаться, хрипя и фыркая. Мальчик впередсмотрящий тихо заскулил, огорчаясь, что упустил бакшиш. Ведь это не он предупредил караван об опасности. Махмуд пожалел его, знаком послал в разведку. Обрадованный пацаненок прямо со спины верблюда прыгнул в песок, перекувырнулся через голову и побежал к высокому бархану. Там он пополз, извиваясь телом как ящерица. Выглянул, осмотрелся. Отполз назад и побежал к отряду, показывая на бегу один перст. Это означало, что обнаруженный всадник был один. Скорее всего, разведчик какой-нибудь банды.

Все молча ждали, прислушивались к далеким шуршащим звукам. Махмуд так же молча указал своим стрелкам, стоящим у пулемета, возможный сектор обстрела.

Их выжидательная тактика дала результат. Они обманули разведчика. Он выехал из-за бархана прямо впереди каравана, ожидая увидеть удаляющийся его хвост. Разведчик просчитался и запаниковал. Выстрелил из ружья наугад и пришпорил лошадь. Бду-ду-ду-дуф! - прогрохотало над головой Сахмада. Это стрелки Махмуда дали очередь из пулемета. Разбойничий конь с храпом отпрянул от рядом вздыбившихся фонтанчиков песка и - понес. Хами Махмуд газанул, бросил машину в погоню. В поддержку ему поскакали два всадника из конвойной роты. Остальные остались при караване. Ведь маневры разведчика могли быть хитростью.

Машину мотало из стороны в сторону, то подбрасывало на взгорках, то она клевала носом, попадая в ямы. Стрелять по беглецу было трудно. Только на относительно ровных участках пустыни появлялась возможность вести прицельный огонь. Но именно тогда всадник бросал свою лошадь в непредсказуемые прыжки из стороны в сторону, и пули бесполезно вспарывали барханы.