Роберт Фреза - Русский батальон

Капрал Вильо Изотало – последний, кто погиб в 3-й роте. Его застрелили на улице города, который он помогал когда-то освобождать и куда вернулся, увы, ненадолго. Когда к месту убийства прибыла команда быстрого реагирования, он лежал на асфальте; невидящие глаза смотрели на небо, где его возвращения ждал корабль. Горожане проходили мимо, делая вид, что ничего не замечают.

К несчастью для случайных прохожих, адмирал Накамура набрал команду быстрого реагирования из новичков, только что прибывших сотрудников имперской службы безопасности. Обычные пехотинцы в таких случаях вели себя жестоко, а эти и подавно. Высадившись, команда схватила два десятка хорошо одетых мужчин из первых попавшихся и расстреляла их; первым оказался человек, неосмотрительно пнувший труп Изотало ногой.

Час спустя обнародовали имена еще ста восьмидесяти горожан, взятых в качестве заложников. Через три часа перед штаб-квартирой адмирала Накамуры появился труп, завернутый в отороченное мехом пальто. Он был застрелен в упор из волнового оружия. Этот человек умер не сразу, он успел во всем признаться, а обследование тщательно привязанного к шее орудия преступления подтвердило его вину.

Заложники были отпущены. Адмирал Накамура лично поблагодарил каждого за оказанную помощь и извинился за причиненные неудобства.

На следующий день 3-я рота начала приготовлений к отлету. После их отбытия просьбу оппозиции о создании местной полиции отклонили, а функции наведения порядка возложили на имперскую службу безопасности. Батальон же отбыл на планету, жители которой назвали ее Зейд-Африка.

– Ну, Ханс, новая планета – новая война – тихо сказал тогда Санмартин, почти про себя.

Клод Девуку потряс головой, стараясь точнее сформулировать ответ. Сидящий напротив Верещагин мрачно смотрел на врача.

– Полет плохо подготовлен, полковник. Восемь месяцев в космосе – очень длительный срок. Аппаратура для анабиоза рассчитана на меньший период. Кроме того, климат на Ашкрофте был очень, очень неблагоприятен. Большинство людей сильно похудели.

– Что еще, Клод?

– Непонятно, как нам поддерживать тонус солдат. Батальонный сержант сказал мне, что всю первую половину полета часть спортзала будет занята под склад. Командир корабля утверждает, что вращение дает лишь семьдесят семь процентов земной гравитации. Неизбежно последует уменьшение содержания кальция. К какому решению вы пришли?

Верещагин повернул голову к своему батальонному сержанту.

– Ну, Юрий?

– Да, сэр. Первая и вторая роты дежурят с 12.00 до 24.00, как и приданные им инженерно-саперный, разведывательный и авиационный взводы. Третья и четвертая роты, вместе с квартирмейстерами, – с 24.00 до 12.00, – доложил батальонный сержант, говоря о расписании нарядов по службе. Он пожаловался на скученность – по два солдата на койку – и плохое снабжение. – Чтобы решить проблему мест, первую и третью роты отправим в «холодильные камеры», всех до одного, – продолжал батальонный сержант. – Четырнадцатый и пятнадцатый взводы из четвертой роты тоже отправятся туда же. Остальные будут нести службу.

– Так пойдет, доктор? – спросил Верещагин.

– Не вижу никаких затруднений.

– Батальонный сержант, какие у нас еще проблемы по медицинской части?

– Насчет рециркуляции воды, сэр. Мы не успели распаковать и подготовить оборудование перед посадкой. Пока оно не очень хорошо работает.

– Солдаты постоянно жалуются на вкус воды, перегнанной из мочи, – сухо прокомментировал Девуку.

– Пожалуйста, Клод, займитесь этим, – произнес Верещагин, затем обратился к четвертому из присутствующих – своему заместителю. – Матти, а у вас есть что сказать?

Матти Харьяло развел руками.

– Как тут говорили, проблема со спортзалом. Нам нужно футбольное поле. К слову, Рейникка хочет, чтобы я играл центровым. Говорит, инженеры все интеллектуалы.

У майора Харьяло было овальное лицо и серо-голубые глаза. В батальоне остро ощущалась нехватка офицеров и сержантов, и Харьяло работал за двоих. Внешность обманчива: майор был гораздо крепче, чем выглядел, и на футбольном поле его не остановить.

– Согласен, – сказал Верещагин, постукивая трубкой по ладони. – Юрий, когда мы съедим все, что размещено в спортзале?

– Через семь недель и три дня.

– Это неприемлемо. Надо убрать ящики куда-нибудь.

– Сэр…

– Что еще?

– Инженер-механик корабля предложил прочитать нам парочку-другую лекций. Он, похоже, считает, что нам нечем занять себя, – сказал Харьяло.