Николай Берг - Лагерь живых

А тут еще и переодеть и, скорее всего, переобуть людей надо — и иметь во что переодеть, да и где переодеть — чтоб там тепло было. И напоить. И накормить. Я-то надеялся, что доставят армейские сухпайки или что из близлежащих магазинов — а пока только тефтели рыбные… Да и тех мало — их еще частью люди расхватали. Хорошо, мы подоспели и совместно с толстым поваром отстояли уцелевшее для жидкого супа. Я гоню от себя мысли о том, что обязательно будут дурни, которые с такой голодухи нажрутся жирного до упора — и будет у нас тут куча пациентов с острой кишечной непроходимостью, или, как это называется в народе, «заворотом кишок». А каждый такой пациент — тяжеленная полостная операция, тяжеленный уход потом, малая выживаемость и чудовищный расход сил и средств. Не пришлось бы решать — кого из них эвакуировать, а на кого глаза закрыть — и в палатку «для анаэробной инфекции» отправлять. Кстати — еще и эта погань будет, только позже — не в первые дни, потому сначала «отделение для анаэробной инфекции» и служит для размещения агонирующих. Проходит несколько дней, агонирующие кончаются, зато появляются анаэробники…

Совершенно неожиданно рядом грохает выстрел, чиркает трассер — братец встает с колена, а я вижу, что в освещенный круг у кухонь зашел вполне себе готовый зомби.

— Неплохо, — одобряет Филя.

— Не неплохо, а отлично! — скромно поправляет его братец.

— А ну-ну. Из чего стрелять доводилось?

— Из СВТ, Штурмгевера, МГ-34, — опять же скромничает братец.

Что забавно — не врет. Только вот зря Филя глаза пучит. Братец стрелял холостыми, когда с приятелями ездил на реконструкцию прорыва блокады. Там знакомые и дали повеселиться.

Но это все хорошо, конечно, только плохо очень.

Дальше-то что делать? Устраиваться где-то надо, разворачиваться и работать в полную силу, а мы пока жмемся около кухонь, не знаю, как там повар и его истопник с оружием обращаются, а наших стрелков получается трое — я да Филя с братцем. И хоть родственник сейчас отметился — все же в его способностях стрелковых я не уверен.

Все освещение здесь — несколько костерков да пара ржавых дырявых бочек, таких, какие во всех американских фильмах — рядом еще всегда бомжи греются. Вот не думал, что и у нас таковое пойдет в дело. Среди освобожденных того и гляди еще зомби появятся — черт знает, чем это кончиться может.

Надо возвращаться в штаб, узнавать, где мы будем разворачиваться. Какое имущество на нас приходится. Раздача похлебки, слава богу, устаканилась — с одной кухни раздают, в другой подоспевает. Воду тоже таскают — некоторые спасенные из последних сил, но помогают. Но этого мало, очень мало.

Иду с одним из санинструкторов — серьезный такой парень, вроде как годится.

Кто б мне сказал, что придется идти в штаб узнавать, где разворачивать посреди концлагеря медпункт да при этом держать наготове автомат — очень бы я тому поверил.

Как ни удивительно, а толпы уже у дверей штаба нет. Подумал было плохое — ан и кучи трупов не вижу. Ну-ка. Ну-ка.

На втором этаже тот же шум. Докладываю, что обеспечен порядок при раздаче на кухнях, разжились посудой — в целом ситуацию контролируем. Но надо разворачивать медпункт. Для чего нет ни имущества, ни сил. Палатки — к использованию непригодны и некомплектны.

— Знаю, — отвечает мешковато одетый командир.

— Тогда что будем делать?

— Сейчас к вам в усиление направлена прибывшая охотничья команда — и сотрудники МЧС с кое-каким имуществом. Вот тут, — показывает пальцем на вручную нарисованную схему завода, — разворачиваете медпункт. Здесь, недалеко от вас, будем разворачивать пункт по принципу развертывания кадрированных частей — с переодеванием. Учетом и сортировкой заниматься будем там же. Вы сейчас постарайтесь выявить среди освобожденных тех, кто может нам быть полезным в дальнейшем.

— Ясно.

Возвращаемся к кухням. Вспоминаю еще одну проблему. Препод по хирургии рассказывал, что их медсанбат разжился где-то полным и новехоньким комплектом указателей и табличек «Hospital». Трофейным, вестимо.

Роскошный, чуть ли не на эмали, развесишь на деревьях и перекрестках, и нет проблем у тех, кто раненых везет. Даже ночью видно.

Свои знали, что это медсанбат форсит, ну и медсанбатским приятно, что их уже даже стали госпиталем кликать из-за табличек. Разница-то между медсанбатом и госпиталем, как у лейтенанта с полковником.

Уже наши наступали почти постоянно, и таблички были очень полезны. Однажды поздно вечером, только медики дух перевели, въезжает десяток грузовиков и с ходу из них начинают раненых таскать. Ну, все, капут, всю ночь корячиться.