Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых

Ночное дежурство обещало быть с сюрпризами — в одной из бригад «Скорой помощи» заступил молодой специалист, к которому накрепко прикипело прозвище Басаев. Уж на что Светка Куренкова была доброжелательным и спокойным диспетчером, но даже ее он сумел довести до белого каления.

— Да это же Басаев какой-то — как он на дежурстве, так теракт вместо дежурства получается! — в сердцах высказалась Светка после очередного художества.

То ли потому, что врач был брюнет с юга, то ли потому, что из-за ранней и обширной лысины он брил голову и носил бороденку, то ли потому, что явно наркоманил, — но кличка прилипла намертво.

Выгнать его было невозможно — за него ходатайствовали с такого верха, который никак обидеть нельзя. Начальство выбрало соломоново решение: Басаева посылали только на самые примитивные, наипростейшие вызовы. В водители ему дали меланхоличного Дважды Теодора Советского Союза — Теодора Теодоровича, дорабатывавшего последний год до пенсии.

— Хорошенькая парочка никудышников получилась, — съехидничал на эту тему патриарх подстанции Гарифуллин. Нет, совсем назвать никудышником Теодора Теодоровича было нельзя, но все знали, что он едет куда бы то ни было вдвое дольше, чем любой другой водитель. Тот же Гарифуллин утверждал, что пешочком с отдыхом и беседами он доберется быстрее, чем с Дважды Теодором. Предлагал побиться об заклад, но все опасались. Действительно — проиграть было легко.

Сейчас парочка никудышников отправилась на вызов к Безмозговой. В диспетчерской нависло ожидание. Безмозгова была тоже легендой. Сухонькая маленькая старушонка, полностью соответствовавшая своей фамилии, очень любила лечиться. Она постоянно вызывала «скорую помощь», особенно ночью. Это началось еще до того, как Гарифуллин пришел на подстанцию молодым специалистом, и продолжалось уже лет тридцать.

Гарифуллин утверждал — со слов своих коллег еще того, «досюльного времени», — что Бог на самом деле сначала создал Безмозгову, а уж потом — Адама и Еву.

Сначала бабку считали просто головной болью, но потом оказалось, что эта «ровесница крейсера „Аврора“» и «ветеран Куликовской битвы» отличается от ей подобных в выгодную сторону: она одинаково воспринимала любые методы лечения и ей было без разницы — сделали ей йодную сеточку или забабахали магнезию внутрипопочно. Главное, чтоб лечили.

Поэтому она стала своеобразным полигоном для молодежи, и многие поколения фельдшеров и врачей отрабатывали на ней свои навыки.

Сейчас на традиционный вызов бабки отправился Басаев. С одной стороны, бабка выдерживала такое, о чем предпочитали не знать ни начмед, ни главврач подстанции, чтоб не поседеть сразу и не рехнуться…

С другой, все знали, что Басаев может невозможное.

Ну и, конечно, он отмочил. И как отмочил!

Звонок поступил почему-то с его мобилы. Он вопил так, что не только Светка, но и все бывшие в комнате слышали его вопли.

— Мы прибыли!!! Тут была смерть до прибытия!!! Я только собирался писать документы, а она восстала из мертвых!!! Она меня укусила и обоцарапала!!! Я в ванне!!! Тут нет защелки!!! Она дверь тянет!!! Помогите-э-э!!! Хоть кто как!!! Я не удержусь долго!!! Она лезет!!! Влезла!!!

Пошли короткие гудки…

Молчаливая обычно Вера Сергеевна вполголоса высказалась:

— Это уже не похоже на героин. Вероятно ЛСД. Может быть, и ЛСД и героин.

Светка отозвалась:

— Да неважно. Все записано — он по городской связи говорил. Отмажут и это, конечно, но, наверно, дорогонько встанет.

Вера Сергеевна хмыкнула, очевидно представив в лицах, как молодой обалдуй героически сражается с сухонькой «метр тридцать в цилиндре и на табуретке» старушонкой.

Куренкова попыталась связаться с Басаевым по номеру его мобилы, но там были короткие гудки. Тогда она стала вызывать Дважды Теодора, и тот минут через десять отозвался. Очевидно, в пешем строю он тоже умел поспешать.

По его словам, Басаев был на вызове трезв — ну, во всяком случае, от него не пахло.

Перспективу сходить и проверить, что там такое произошло, Теодор Теодорович воспринял совершенно без энтузиазма, и Светке пришлось применить к нему весь свой арсенал — от воркования до угроз административного характера.