Олег Верещагин Воля павших

* * *

Миру вокруг нас плевать, есть мы, или нас нет.

Я подумал так, стоя около садовой ограды. Она была из посере-вших слег, надёжно притянутых проволокой ко вкопанным в землю сто-лбикам-опорам. Пара столбиков - совсем свежие, недавно сменённые. Дед сменил. Может быть, в тот самый день.

Непроизвольно вздохнув, я оглянулся. День был пасмурным, но тёплым, сад зеленел, над какими-то цветами жужжали пчёлы, в траве ко-пошилась разная насекомая мелочь. Из-под густых кустов крыжовника пахло сырой землёй. На тропинке, уводившей вниз по откосу в полусум-рак речного берега, сидел и умывался здоровенный рыжий котище.

Этот сад посадил и вырастил дед. И работал в нём каждый день. В нём и умер, в нём его и нашёл почтальон. Ну и что?

Ничего вокруг не изменилось. И,может быть, так же сидел и умыва-лся, глядя на мёртвого хозяина, этот кот.

-- Пошшёл! - заорал я, и кот электрической искрой порскнул в кусты. Я

сплюнул и зашагал к дому.

Дом стоял посреди большого сада. Парадной дверью - на тропин-ку, ведущую к калитке, открывавшейся на грунтовку; чёрным ходом - на спускающийся к реке склон. Около этой, задней, двери стоял колодец-журавель с привязанным гусеничным траком для противовеса, хотя в до-ме были водопровод, газ и газовая колонка для нагрева воды.

Сад занимал не меньше полугектара. Дом в саду был просто-нап-росто неразличим, хотя строили его в шесть окон по фасаду и в два эта-жа. Точнее, в два с половиной - эта "половина" называлась "мезонин" и раньше, говорят, была популярна, как рыцарские башенки на новорус-ских особняках. Последние десять лет - после смерти бабушки - дед жил в этом огромном домище один.

Дом не понравился маме. Я это понял сразу, потому что на лбу у неё собралась морщинка, ещё когда я отвалил приржавевшие ворота и мы через сад подъехали к дому. Она ничего не сказала. ВООБЩЕ ничего - и молчала весь день, пока мы с отцом и двое ребят из его фирмы тас-кали и кантовали мебель, которая так и не нашла себе места среди ста-ромодной обстановки комнат дедова дома - вернее, мы смогли её рас-ставить, но смотрелась она идиотски. Замучились мы жутко, и я даже не осмотрел толком две доставшиеся мне комнаты - каждая больше моей в городской квартире. Я решил, что одну оборудую как спальню, а вторую - как рабочий кабинет. Раз она есть - не пропадать же ей без дела?

Ближайшие наши соседи - в похожем здоровенном домище - жили метрах в двухстах, за нашим и их садом, и признаков жизни не подавали. В свою первую ночь я несколько раз просыпался именно от противоесте-ственной тишины и лежал без сна чуть ли не по полчаса, прислушива-ясь, как шуршит, поскрипывает и вздыхает дом. Честно говоря, было жут-ковато...

Именно об этой ночи я вспомнил, когда на третий день пребывания в "родовом гнезде" (все вещи уже почти нашли свои места и коридор у входной двери почти ничего не загромождало) отец, хмурясь,сказал мне, что им с мамой надо на два дня съездить в Тамбов и решить кое-какие вопросы с городской квартирой. Маме это очень не понравилось (мне то-же), и она сказала - точнее, приказала, что с ней бывает редко:

-- Позвони Вадику, пусть приедет и заночует, вдвоём будет веселее.

Я, конечно, пообещал позвонить, а про себя подумал, что Вадим, конечно, уже в лагере. Отец ничего не говорил,но перед отъездом молча показал мне, где лежат патроны к моему "стволу". Похоже, они с мамой ухитрились крепко поссориться незаметно для меня, и я проводил их с максимально весёлой физиономией, как будто был невероятно счастлив.

Чёрта с два я был счастлив! И сейчас, шагая к дому, думал лишь о предстоящей ночи, хотя только-только наступило утро.

Я не трус и не боюсь темноты. Не боялся я ни маньяков, ни граби-телей каких-нибудь, ни тем более бомжей, которые любят ночевать в пу-стых дачах. Я бы, пожалуй, даже пустил к себе на ночлег с кормёжкой какого-нибудь бомжа,только бы не сидеть одному в двухэтажной пустоте, слушая тишину.

Говорят, если вот так её слушать - можно услышать всё,что угодно. И проверять это мне не хотелось.

Я бы занялся осмотром дома, но вот беда - осмотреть я успел поч-ти всё, кроме мезонина.И ничего заслуживающего внимания тут не было. Словно не контрразведчик тут жил, а профессор или врач знаменитый. Никаких признаков профессии. Неосмотренным остался лишь мезонин - запертый на висячий замок.

-- Глупости всё это, - сказал я в сад, останавливаясь на крыльце. - Ни-

чего с тобой не может случиться.

Кроме шуток - я совершенно точно знал, что не бывает ничего све-рхъестественного. Ничего такого, что показывают в ужастиках. Да, быва-ют крезанутые или просто бандиты. Но ни тем, ни другим нечего делать в таких местах. И всё-таки я знал -наступит темнота, и все эти рассужде-ния забудутся, и я буду сидеть, запершись в своей комнате и поставив рядом с креслом заряженный и взведённый "тигр", хотя отец мне бы руки оборвал, узнав о таком. И даже в обнимку с "тигром" я буду думать о се-ребряных пулях и прочей ерунде...которая кажется ерундой только днём. Вот блин!!!