Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»

— Лешага! Я тебя обыскался! — радостный Марат подскочил к нему и дернул за руку, выводя из оцепенения.

— Это урок мне, — прошептал Лешага.

— Какой еще урок? Ты о чем? — вскинулся юнец, но тут же позабыл о своем удивлении. — Мы будем драться! Я попросил одного караванщика, он бежит отсюда, как помойная крыса, — чешуйчатый презрительно оскалил клыки, — передать на переправе через нашу реку сообщение в Деканат. И, конечно, Зарине, — драконид вздохнул. — Так бы хотелось сейчас повидать ее. Но не сомневайся, я буду с тобой! Мы победим их, ведь, правда же, победим?!

Леха поглядел на ученика. Тот мало чего стоил в бою, но храбрость его не знала границ. И все же…

— Будем драться, — подтвердил Лешага. — Но не здесь.

— Не здесь? — Марат уставился на учителя, не скрывая недоумения. — А где?

— Пока не знаю. Вслед за мной к Трактиру идут прорвы. Очень много прорв. Они чуют мой след. Я видел, как зверолюды недавно прошли то самое место, где мы встретили раздольников. Заметь, не в Дикое Поле идут, хотя искать меня там было бы куда разумнее. Шансов, что я пойду в Трактир после того, что случилось у Пустых Холмов, почти не было. Но идут они именно сюда и тем же самым путем — нашим путем.

— Ты что же, — чешуйчатый прикрыл глаза, ужаснувшись собственной догадке, — взял с собой то кольцо?!

— Что еще за кольцо?

— То, что было подвешено к гранате! Я ведь предупреждал! — поражаясь недогадливости учителя, простонал Марат. — Чтоб ты знал, Темный Властелин чует принадлежащее ему. Его огненный глаз повсюду видит тебя!

— Что ты заладил: Темный Властелин, огненный глаз! Не брал я никаких колец!

Бывший страж вдруг осекся и уставился на по-прежнему зажатый в кулаке ошейник адской твари.

— Марат, ты умница!

— Лешага, что с тобой?! — насторожился испуганный похвалой драконид.

— Вот это! — Леха потряс у носа юнца искореженной коробкой на шипастом ошейнике. — Как же я сразу не понял. Она ведь всегда в вещмешке лежала, оттого и взгляд в спину, понимаешь?

— Нет, — робко признался чешуйчатый.

— Ну как же! Ты же сам все сказал! Про глаз там, и вещи…

— Так это что же, кольцо? — поразился Марат. — Какой же палец надо иметь… — юнец явно ужаснулся нарисованной воображением картине.

— Это ошейник. Я снял его с убитого Охотника. Хотел здесь показать библиотекарю. Этот Властелин с горящим глазом…

— Огненным, — автоматически поправил ученик.

— Ну, пусть огненным. Не важно. Он чует то, что принадлежит ему. Ты сам сказал. И гонит волкоглавых по следу. Как же я раньше не догадался!

— Про ошейник в книге ничего не говорилось, — с сомнением изрек Марат. — Но лучше выкинь его в реку.

— А может, этот, с глазом, и в реке его видит?

— Его все равно унесет течением.

— Увесистая штуковина, на дно пойдет, — возразил Леха. — Пока унесет, зверолюды уже будут здесь. А что, если…

Лешага схватил Марата за плечи и подбросил вверх, как ребенка.

— Что ты делаешь! Прекрати! — завопил ошалелый чешуйчатый.

— Ну, ты же хотел летать? Привыкай! — сказал ученик Старого Бирюка и вдруг рассмеялся.

— Ты с ума сошел, учитель?! — подозрительно уставившись на веселящегося Лешагу, спросил Марат. — Чему ты радуешься? С одной стороны, на Трактир идут безумцы какого-то свихнувшегося пророка, с другой — полчище волкоглавых, а он ржет, как полковая лошадь! — юнец не знал, что такое полк, но где-то вычитал это выражение и точно знал, что полковая лошадь ржет громче остальных.

— Я знаю, что делать, — не слушая возмущенных криков, ответил Леха.

— Ты куда?

— Возвращаюсь на толковище.

— А эти? — чешуйчатый кивнул на сидящих в стороне монахов, ожесточенно работающих ложками.

— Пусть отдыхают, потом в общих чертах опишешь им обстановку и скажешь лейтенанту, чтоб поставил на довольствие. В бой пойдут с нами.

— А почему сразу лейтенанту? — вскинулся Марат, но учитель уже не слушал. Он несся через три ступеньки к старой цитадели Трактира, точно прорвы уже преследовали его по пятам.

— Нет, это все же несправедливо, — вздохнул чешуйчатый. — Ну чем я хуже лейтенанта?!

Громадная комната, бывшая некогда обеденным залом, а нынче местом собрания военного совета, бурлила и клокотала так, что казалось, скоро пар клубами повалит из дверей и окон. Все, кто решил уйти, не дожидаясь окончания споров, уже спешили к своим караванам. В воротах их поджидал сюрприз. Исключительно в целях облегчения поклажи и ускорения движения стража брала в долг у отъезжающих треть продовольствия и две трети патронов. И это, не считая безвозмездно оставляемых в Трактире рабов!