ВЛАДИМИР САЛИМОН - Происхождение точки росы

По фигурке безупречной

ящерку в траве узнал.

Взгляд холодный азиатский

на себе я ощутил,

так как ящерице адский

пламень очи опалил.

У нее на самом деле

нет ресниц и нет бровей,

но видны следы на теле

от зубов и от когтей.

***

Чтобы в темном царстве людям жить

не пришлось, как в древние века,

тонкий, как вольфрамовая нить,

солнца луч прорезал облака.

И увидел я перед собой,

словно пелена упала с глаз,

будто бы прозрел старик слепой,

мрак, который окружает нас.

Он стеной стоит, как темный лес,

будто это горная гряда

поднялась над степью до небес,

иль над гладью моря – глыба льда.

***

Физическое состояние

воды, что скоро станет льдом,

мелькнет, как станции название

и вряд ли вспомнится потом.

Средь мерзости и запустения

возникнут вдруг передо мной

пристанционные строения,

как мир загробный, мир иной.

Кругом давно одни покойники,

нет ни одной живой души,

всех перерезали разбойники

ночной порой в лесной глуши.

***

Выставлял бутылки на балкон

и во мраке слушал, как негромкий

издает посуда перезвон,

словно на морозе ельник ломкий.

Словно колокольца под дугой,

как поется в песне,

от которой

русский человек глядит с тоской,

ощущая ужас смерти скорой.

***

Ударит рыба по воде хвостом,

с трудом очнувшись после зимней спячки,

как будто по весне ударит гром.

Под Первомай – в канун рабочей стачки.

Я чувствую, сколь логика проста

у большинства моих сопоставлений,

но с алой розой девичьи уста

сравнить готов, как прежде, без сомнений.

***

Как долго этот произвол

продлится, я не представляю –

хлеб маслом падает на пол,

лишь только я его роняю.

Мир так устроен, что его

нам переделать не под силу,

быть может, в следствии чего

и мы с тобой сойдем в могилу.

Поскольку непосильный труд

срок нашей жизни прекращает.

Поэты долго не живут.

Такого в жизни не бывает.

***

Казалось, треснуло стекло,

но, услыхав, как гром грохочет,

я понял – мировое зло

на нас обрушить небо хочет.

И, как учили в детстве нас

на случай ядерного взрыва,

под стол залез я сей же час,

где в щель забился суетливо.

Я думал, что пересидеть

там катастрофу мировую

смогу,

смогу перетерпеть,

переиграть Судьбу вчистую.

***

Внимание привлек чудесный зверь.

Художник поместить в углу картины

его рискнул,

в неведомое дверь

лишь приоткрыв слегка – до половины.

Меня поймав, как рыбу на крючок,

не приложив особенных усилий,

он дверь не распахнул, хотя и мог,

как перед Дантом распахнул Вергилий.

Он, верно, знал особенный секрет,

знакомый впрочем всякому мальчишке,

что нас влечет в развитии сюжет,

когда не прочтено еще полкнижки.

***

Сегодня, выходя из дома,

мы прихватили булку хлеба.

Снег стаял вдруг.

Шуршит солома.

А солнце ярко светит с неба.

Меня вороны не боятся,

ведь я не сочинитель басен,

чтоб над зверями издеваться,

а значит – я им не опасен.

Я им приписывать не буду

свои шкодливые привычки

и те, что свойственны тирану,

решившему взять в руки спички.

***

На женщин, моющих полы

и окна, впору любоваться

и втихаря, из-под полы

греховным мыслям предаваться.

Без этого нельзя никак,

пока ты полон сил и молод,

тебе не застит очи мрак

и не стесняет члены холод.

И половой инстинкт влечет

сильней возвышенного чувства,

ты пробуешь найти подход,

но это требует искусства.

***

Я вспомнил, что, когда был болен,

прочел в какой-то книжке:

Предназначенье колоколен –

сторожевые вышки.

Простуда выходила носом.

На фоне черных пашен

казалось, медным купоросом

был небосвод окрашен.

Весна приходит раньше срока,

и наше подозренье,

что в мире все в руках у Бога,

находит подтвержденье.

***

В свое имение приехав,

он первым делом – к нам.

День добрый, милый доктор Чехов! –

я слышу щебет наших дам.

Супруга, дочки, мамки, няньки –

ему навстречу все бегут.

Они, как будто обезьянки,

борьбу между собой ведут.

Иерархической вершины

достичь торопятся они,

возвыситься в глазах мужчины,

однажды выйдя из тени.

***

Темно.

Не видно и не слышно,

куда теперь держать мне путь.

Сижу я в кресле неподвижно,

склонивши голову на грудь.

Ребенок, подошедши, станет

настырно дергать за полу,