Мария Елифёрова: Страшная Эдда

– Ну даёшь! – восхитился Хёгни. Сигурд и Брюн захихикали. Поплевав на ладонь, Труди смазала укусы.

– Прямо на дереве словила. Пусть теперь попробует отвертеться, – сказала она и вытряхнула из мешка Рататоск. Плюхнувшись на землю, белка мгновенно пришла в себя и попыталась сбежать, но Хёгни тут же наступил ей на хвост мягким сапогом.

– Молчать будешь, или как? – ехидно поинтересовался он.

Белка тщетно щёлкала зубами, пытаясь дотянуться выше сапога, который – она это знала – был волшебный, и пытаться прокусить его не стоило.

– Пусти, – выдохшись, прошипела она. Труди помахала перед её носом мешком.

– Опять внутрь захотела? Вот сделаешь предсказание, тогда отпустим.

– Дались вам эти предсказания, – угрюмо бросила Рататоск. Она угомонилась и сидела теперь на земле, опустив лапки.

– А тебе что, жалко? – возразил Сигурд. – Говори, как есть.

– Быстрее скажешь – быстрее отпущу, – прибавил Хёгни.

– Сил нет, достали, – проворчала белка. – Ну ладно, ежели вам так невмочь что-то услышать, я скажу.

– Ну?!

Все четверо подались вперёд в ожидании. Рататоск зевнула и облизала кончик носа.

– Рагнарёк пока что откладывается, – сказала она и почесала задней лапой за ухом.

– Чего? – не сразу понял Хёгни.

– Хвост пусти, сундук усатый.

Хёгни слегка обомлел и убрал ногу с её хвоста. Белка сердито глянула на него, изобразила передними лапами нечто крайне обидное и полезла вверх по стволу ясеня.

– Значит, откладывается? – переспросила Брюн.

– Откладывается, – повторил Сигурд. Левой рукой он обхватил её талию, правой – спину Хёгни. Хёгни потянул к себе Труди. Обнявшись, все четверо счастливо рассмеялись. Искры смеха прыгали в их глазах: бронзовые – синие – серебряные – карие.