Мария Елифёрова - Страшная Эдда

– Князь велел приготовить пирог из тех медвежат, которых он привёз с охоты, – объявила она. – Он хочет, чтобы пирог подали на ужин.

– Поздновато, – сказала одна из рабынь, – мы не успеем их разделать.

– Не беда, – ответила Гудрун, – я сама их уже разделала.

Она передала рабыням мешок.

– Ты в ужасе, хранитель; ты не хочешь дальше смотреть этот сон. Ты встряхиваешь головой, чтобы поскорее проснуться. Ты оправдываешься тем, что уже слышал эту историю. Но, если ты не трус, ты должен увидеть всё до конца. Ведь эта история ничем не хуже любой другой – разве тем, что её рассказывают уже две тысячи лет.

– Славный пирог, – пьяно проговорил Атли, обращаясь к Гудрун, но из обязательности пощипывая Эльфриду, которую держал за талию. – Сама-то почему не ешь?

Его обычная сдержанность куда-то девалась в этот вечер; начал он с кумыса, потом перешёл на белое и красное вино. Воинов и слуг он вскоре выпроводил, оставшись с Гудрун и несколькими наложницами. С него сняли кафтан и сапожки; ворот рубахи у него был развязан, смуглое лицо блестело от пота.

– А вот я сейчас возьму да повалю Эльфриду при тебе, – забахвалился Атли. – Ну, скажи, чего сидишь совой? По Сигурде своём соскучилась?

– А если и по нём? – хрустя сплетёнными пальцами, произнесла Гудрун. Атли, сам того не подозревая, помог ей.

– Ну-ну, – прикрыв один глаз, усмехнулся он. – Был Сигурд, да вышел весь! Сожгли твоего Сигурда и курган насыпали сверху. Или ждёшь, что он явится к тебе ночью?

– А он уже приходил, – суховатым тоном отозвалась Гудрун. Теперь, после гибели братьев, не имело смысла держать это в тайне, и она постаралась уязвить Атли. Князь посмотрел на неё замутнённым взглядом. Эльфрида выскользнула из-под его руки и устроилась чуть в стороне, подозрительно поглядывая на обоих.

– Ага! И какой он был? Весь распухший и в крови?

– Ничего подобного, – ответила Гудрун, – белый, красивый. Он теперь в дружине у Одина.

– Трепло ты бабье, – скучающим голосом сказал князь. – Проку от тебя нет никакого… Эльфрида, налей мне ещё. Ишь ты! Небесный дружинник…

Гудрун глянула искоса из-под приподнятого плеча.

– С собой меня звал, – как бы невзначай сказала она, – да я не пошла.

Кому будет вред, решила она, если чуточку приврать.

– Хоть бы замолчала, – сказал Атли и, дотянувшись, кинжалом подцепил последний кусок пирога, не удержал и уронил его себе на колени. – А ничего пирог… хорошо…

Гудрун смотрела на него в упор, и в серых глазах её появилась какая-то непривычная колючесть.

– Нравится? – насмешливо проговорила она. – Вкусно?

– Чего ты? – насторожился Атли. Она рассмеялась задавленным скрипучим смешком.

– А знаешь ли ты, что ты ешь, радость моя?

У Атли кровь отлила от лица.

– Яду подсыпала, гадюка? – выдохнул он. Эльфрида кинулась на Гудрун.

– Убью, мразь!

Гудрун оттолкнула её, и она шлёпнулась на подушки.

– Протрезвись сперва, – сказала она. – Нет, князь, яд – это было бы слишком просто.

На глазах у Атли и наложниц она встряхнула складками своего серого гуннского кафтана. На ковёр выкатились две крошечные черноволосые головки в запёкшейся крови.

Князь выронил чашу, вино залило ему штаны и носки.

– А-ааа! Ведьма! – взревел он и вскочил на ноги. – Да я тебя…

– Попробуй сунься, – негромко выговорила Гудрун, и все увидели, что у неё в руках сабля Атли.

– Брось, живой не уйдёшь! – Эльфрида схватила рукав Гудрун. Она обернулась и взмахнула саблей. Эльфрида ойкнула и попятилась, рука её повисла как плеть – у неё были рассечены сухожилия. Гудрун подняла саблю над головой.

– Только подойди кто!

Второй удар пришёлся прямо по горлу Атли. У неё не достало сил отрубить ему голову одним махом, но, чтобы убить его, этого хватило с лихвой. Кровь хлынула ручьём; голова с мотающейся косицей запрокинулась назад, и тело князя рухнуло на подушки. Невольницы забились в глубь шатра, глядя на его судороги. Полог раздвинулся, в проёме показалось лицо подвыпившего гуннского воина.

– Что здесь… – начал он и отшатнулся: Гудрун ткнула его в глаз концом сабли. Вслед за тем полог разлетелся в стороны, распоротый сверху вниз клинком. В шатёр влетели несколько гуннов и остановились, увидев своего князя мёртвым. Воспользовавшись их замешательством, Гудрун выскочила из шатра и бросилась бежать.

На бегу она сбросила кафтан и осталась в рубашке и шароварах. Решение было принято, и она хотела успеть до того, как её догонят и схватят. Она не пыталась бежать домой, знала, слишком далеко, бесполезно, да и не было у неё желания возвращаться. Она мчалась в сторону берега Рейна.