Елена Чудинова - Держатель знака

Свист пуль убыстрился: красные переходили на частый огонь.

Продолжая стрелять, Евгений обернулся на стук копыт: развернутый лавой разъезд карьером летел по степи к роще: поперек седел неподвижно лежали заряженные винтовки. Было видно, как разъезд, переходя на собранный галоп, входил в рощу. Евгений вытащил часы: если стрельбы не будет, через двадцать минут он снова кинет команду к конному строю и оживет, как расколдованная, забегает под обстрелом уже вся цепь…

«Наркотическая натура… А разве нет? С каким лицом он понесся сейчас в разъезд… Отданность минуте — полная, без остатка, летящая растворенность души в действии — если это не чувственное восприятие жизни… Господи, как же он похож на меня — и как ослепительно непохож».

…В первое мгновение Сереже показалось, что Алебастр споткнулся, но, уже вылетая из седла, скользнувшим вверх по конскому боку шенкелем он ощутил пронизавшую круп быструю судорогу. Отлетевшая шагов на пятнадцать винтовка валялась на земле.

— Скажите, прапорщик, — у Вишневского сам собой вырвался, наконец, вопрос, который, он знал это, мучительно хотел бы, но ни за что не задал бы Юрий, — Вы не родственник Жене Ржевскому?

— Женя Ржевский — мой брат, — вскинув голову, с живостью ответил Сережа. — Вы знакомы с ним, господа?

— Да… по Петербургу. Немного, — ответил столкнувшийся взглядом с Некрасовым Вадим и встал, чтобы подкинуть дров в печку.

1917 год. Петроград

— Воля твоя, Лена, но принять всерьез этого, как ты изволила выразиться, «расторжения нашей помолвки» я не могу. Это несерьезно до смешного. Поверь, мне хорошо знаком объект твоей неоромантической страсти… Женя Ржевский — обаятельный испорченный мальчик, очень неуравновешенный и неспособный даже к ответственности за свои поступки, не говоря уж об ответственности за другого человека. Мужчина должен быть опорой, Лена, особенно если речь идет о таком неискушенном и не знающем жизни существе, как ты. Женя Ржевский не опора и не мужчина — он просто развращенный мальчишка. При желании я мог бы познакомить тебя с некоторыми весьма милыми его привычками, но я предпочитаю воздержаться. К тому же в твоем не вполне трезвом нынешнем взгляде все это, пожалуй, только придаст дополнительный блеск его героическому ореолу. Ты даже не способна дать себе отчет в том, что соединение ваших судеб повлечет за собой ряд проблем несколько иного качества, чем те, которыми задавался у себя в Иене Шеллинг. Пойми, Лена, — ироническая интонация пропала, Юрий, меривший шагами комнату, заговорил доверительно и мягко. — Я знаю тебя с твоих детских лет — ты и сейчас еще прежде всего невзрослый человек. Подрастающим детям свойственно играть во взрослых: ты придумываешь себе роковую страсть, это не любовь, а одна глупость, которую ты вбила себе в голову, такая же игра, как твое несносное ношение этих черно-желтых тряпок, так называемой «расцветки твоего клана»… Все это несерьезно, Лена.

— Несерьезно? В таком случае мне придется сообщить тебе кое-что еще. Со вчерашнего дня я его жена перед Богом. Это — серьезно, Юрий?

— Ты — любовница этого порочного щенка?! Удар был слишком неожиданным. Лена Ронстон, неподвижно сидевшая у окна, казалась безразлично-спокойной, только ее пальцы нервно теребили бахрому наброшенного на плечи шотландского пледа в черно-желтую клетку клана Беркли.

— Если тебе больше нравится называть это так — да. Теперь ты свободно можешь оставить меня.

— Нет, Лена. Как раз теперь-то я никак не могу тебя оставить. Я очень виноват перед тобою, кругом виноват. Я преступно потакал тебе, вместо того чтобы пресечь все это, хотя бы и против твоей воли. Теперь уже поздно — ты сама распорядилась своей судьбой. Но то, как ты ею распорядилась, вызывает у меня слишком большую тревогу, чтоб я мог тебя оставить.

— Как хочешь.

Вадим не знал об этом разговоре, но о том, что нечто подобное имело место, догадался после того, как на Брюсовской читке 10, в обычной перед началом толчее в буфетной, услышал невольно обрывок чужой болтовни.

— Так Ржевский не будет сегодня у Приказчика? — «Приказчик» было как раз Женей пущенное прозвище Брюсова.

— Нет. Ржевскому не до «эмалевых стен»… У него сейчас буйный роман с маленькой Нелли Ронстон. — Говоривший студент не был знаком Вишневскому в отличие от его собеседницы — светлокудрой хорошенькой поэтессы Лины Спесивцевой.

— У Ржевского — с Нелли Ронстон? — Третьего собеседника, длинноволосого, с черным бархатным бантом и помятым лицом, Вадим также не знал. — Вот это новость! Но у нее же вроде имеется какой-то там жених…