Таша Истомахина - Ангел [не] обыкновенный

Максим Иванович попутно проверил у Бажены мышечную силу и амплитуду движений в суставах. Он делал пометки в блокноте, но никак не мог сосредоточиться. Постоянно прислушивался к тишине за ширмой, которая его почему-то отвлекала. Доктор не единожды выглядывал за створку и всякий раз убеждался, что испытуемые сидят прямо и не разговаривают меж собой, слушая монотонный звуковой ряд.

Он ведь не знал, что Мирон и Смола поспорили, чьи крылья хлопают громче. Когда к ним присоединились все остальные, шуршанье крыльев стало просто оглушающим и… никому не неслышным, кроме них самих.

Теперь матери не нравилось, что Бажена ходит на лечебную физкультуру.

Алевтина всегда знала, когда дочь говорит неправду или что-то утаивает. И хотя Бажена действительно лечила в диспансере спину, от матери не утаилось существование некой скрытой подоплеки в несвойственном для дочери радении. Бажена так много недоговаривала, что недосказанность перестала быть фантомной и попала на датчики интуиции родительницы. Алевтина не могла определить природу своей тревожности в этой, казалось бы, невинной ситуации, ведь Бажена «шлялась» именно туда, куда она послала её сама.

Свои сомненья Алевтина озвучила спустя две недели регулярных вечерних отсутствий Бажены:

– Долго ещё тебе лечиться?

Бажена ответила опрометчиво:

– Всю жизнь.

– Ты чего такое говоришь?!

– Мне нужно наращивать мышечный корсет. А потом его регулярно тренировать. Гимнастику делать суставную, массаж спины…

Алевтина перебила её на полуслове:

– Я спросила, как долго ты должна ходить в тот диспансер? Упражнения ведь можно делать и дома.

Бажена испугалась за себя. Без злого умысла мать собиралась пережать катетер, по которому в вялое эмоциональное тело дочери не так давно начала капельками поступать жизненная энергия.

– Я не знаю…

– А ты узнай!

Суть досады угадать было просто: Алевтина и раньше уставала до стеклянных глаз, а теперь вовсе лишилась помощи по хозяйству. Бажена из запоздалого сочувствия, а вовсе не для того, чтобы выслужиться, перемыла грязную обувь и прошлась по полу влажной тряпкой. По ходу вспомнила, что давно не вкладывала в общую копилку деньги на продукты.

На кухне молча села на табуретку, не зная, о чём поговорить с матерью. Чтобы занять руки, сняла со стены блокнот календаря. Про него забыли ещё в феврале. Бажена отрывала по одному дню, потянув за закудрявившиеся бумажные края. Рецепты складывала в одну кучку, полезные советы – в другую, а анекдоты выкидывала, не читая, – их любил только отчим, но он не появлялся уже неделю, поэтому обойдется.

Алевтина сама завела разговор. Сказала задумчиво:

– И как я тебя недоглядела? Ты ведь согнулась в одночасье. Когда пришли к школьной врачихе, та говорит: «Всё, родители, упустили момент». А я ей: «Куда школа-то смотрит? Какого лешего вы после медосмотров пишете, что у ребенка всё в порядке?». А она мне: «Так в прошлый раз спина была правильная! Сами виноваты, что ваш ребёнок спортом не занимается». А я ей: «Как не занимается?! Дочь целый год в бассейн ходила!».

Алевтина замолчала в глубоком огорчении, машинально помешивая густеющий гороховый суп деревянной ложкой.

Бажена помнила ту перебранку. Она, четырнадцатилетняя, сидела тогда в коридоре под мутными окнами остеклённого кабинета, полностью поглощенная приятным ощущением, что за неё кто-то заступается.

– Мам, я читала про сколиоз. Уже доказали, что он не появиться, если носить сумку на одном плече, сидеть криво на стуле и не заниматься спортом. Кроме того, сам он не пройдет, если просто поплавать в бассейне.

Алевтина протянула ей ложку с супом для пробы на соль:

– А чего тогда ему надо-то? Может по наследству передается? У тётки Любы доча тоже кривая, хотя носила доску на спине чуть не до самого замужества.

– Говорят, сколиоз развивается во время резких скачков роста. Есть даже совсем смешные версии, типа виновато нарушение зрения и даже неправильный прикус.

– Ну, хоть с зубами и глазами у тебя всё в порядке, – Алевтина почти улыбнулась краешками губ.

Когда Бажена протянула матери большую купюру (это на продукты), выудив заначку из футляра телефона, Алевтина деньги не взяла. Сказала спокойно, без сомнений:

– Тебе нужней. Обнови себе тенниски на лето.

Бажена категорично засунула деньги в карман её халата:

– Не последние.

– Ладно, – Алевтина огладила деньги через хлопок ткани. – Тогда возьму хороших конфет. Ты же помнишь, что скоро поминки?