Таша Истомахина - Ангел [не] обыкновенный

Толпились сразу за поворотом, который Бажена вначале не заметила из-за пальмы в кадке. Свод невидимой с улицы части строения держали колонны, а те в свою очередь подпирали люди с разной степенью согбенности спины. Возраст у пациентов был разный, диагноз общий.

Пять человек выделялись в большей степени: кроме Бажены крылья носили две похожие девицы, бородач, неочёмношний (словечко матери) и Дмитрий, судя по бэйджику на его груди. Все они заметно удивились при появлении Бажены, но не наличию у неё перьев, а самому факту её присутствия в зале. Компания окрыленных держалась особняком, возле доктора. Не было сомнений в том, что врач в зеленой короткорукавной форме приходится Дмитрию отцом. Черты лица у обоих мужчин были рубленными, избыточными в форме носа и скул, скошенными на подбородке. Но у папеньки все складывалось в харизму, а у сына в аномалию.

Бажена откуда-то знала младшенького Федоровского, как, впрочем, и близняшек с ласточкиными крыльями. Копаться в памяти ей мешал раздосадованный голос женщины, спорившей с доктором:

– Вот посмотрите. Разве не ваша фамилия указана в направлении?

Доктор приблизил к себе мелко исписанную бумажку и согласился:

– Моя.

– Тогда почему вы отправляете нас к другому физиотерапевту?

– Потому что он прекрасный специалист.

– Мне рекомендовали именно Вас. Я неделю вставала в пять утра, чтобы раздобыть в поликлинике это направление!

Федоровский очень хотел помочь расстроенной женщине, которая, не слушая доводы, доказательно встряхивала бумажку в своих руках. В какой-то момент доктор обернулся и вопросительно посмотрел на свою небрежно исполненную копию. Дима в категоричном отрицании помотал головой. Бажену удивило не только это вмешательство, но и появившаяся твердость в голосе доктора:

– Ваш сын не прошел в отборочную группу.

– По какому принципу вы это определили?

– По показаниям.

– Вы хотите сказать, что у моего мальчика какой-то другой сколиоз? – не унималась родительница, в то время как отпрыск равнодушно листал приложения в телефоне.

Доктор предпринял последнюю попытку отбиться:

– В моей группе у пациентов сколиоз… «истерический», а у вас, судя по всему, «вульгарис».

Бажена даже не успела рассмеяться на эту нелепую отмазку. Воспользовавшись пришествием второго врача, отец и сын Федоровские спешно увели своих в тот самый кабинет, где Бажена уже побывала без спросу. Там Максим Иванович приглашающим жестом обвел залитое светом пространство, потом хлопнул в ладоши и, дождавшись тишины, возвестил почти весело:

– Именно здесь мы будем лечить ваши галлюцинации.

Одна из близняшек хмыкнула:

– На минуточку, нам наши крылья нравятся.

Бажена зачем-то как в школе подняла руку и спросила:

– А вы берете с крыльями летучей мыши? Я просто знаю одного парня…

У Федоровских был план, в который Бажена вписалась неожиданно, но удачно.

Все началось, когда Дима признался о своих симптомах отцу. К чести родителя, тот не стал отправлять сына на психиатрическую экспертизу, хоть крыльев сам не видел. Чуть позже Дмитрий собрал по городу четверых себе подобных – просто встретил их в разное время на улице. Казалось бы, ситуация ухудшалась, но отец и здесь поверил сыну. Дмитрий, студент кафедры физиологии, как раз определялся с темой курсовой, поэтому отец сделал всё возможное, чтобы сын попал на практику в его диспансер.

Темой научной работы выбрали «проблемы адаптации к искривлению позвоночного столба», а в контрольную группу включили только окрыленных. Многих трудов стоило добиться того, чтобы все они попали в группу ЛФК именно к доктору Федоровскому-старшему, потому что показаний по сколиозу не было ни у кого из странной компании. В тот день группа собралась впервые. Получалось, что Бажену занесло на это собрание весьма кстати – её кривая спина доказательно подтверждала необходимость научных изысканий.

Максим Иванович во вступительной речи честно признался в своих мотивах и целях. Он хотел разобраться, что же происходит на самом деле: массовый психоз (а шестеро – это уже толпа), генетическая мутация или ошибка перинатального развития. На этом этапе Федоровский-старший склонялся к первому варианту, потому что тот был самым объяснимым. Сидящие перед ним молодые люди были убеждены в существовании за своей спиной крыльев и видели их друг у друга. Максим Иванович тоже им верил. В то, что они видят и ощущают свои крылья.