Валерий Красников - Кроманьонец

— Стадо спускается!

До сих пор для меня тот способ приманить горных коз остается чем-то магическим, непостижимым, но стадо голов в двадцать-двадцать пять спустилось с гор на запах мочи и вошло в лабиринт. Горцы выскочили из укрытия и оттащили заграждение, перекрыв выход. Потом закричали, и я увидел прыгающих через валуны взрослых коз и козлов. Потянулся за луком, но куда там: от коз и след уже простыл! Знал бы, что так все будет, может, и подстрелил бы рыжую бестию.

В итоге пятеро малышей угодили в ловушку. Их со связанными ногами принесли к лежке довольные собой горцы.

Я сходил посмотреть, не верилось, что козы станут пить мочу. Они ее не только выпили, но и края ямы успели выгрызть!.. Может, проще было взять с собой соль? Или все-таки у соли нет такого запаха, чтобы животные учуяли ее издалека. Я не знаю…

Думал, что мы останемся тут еще на какое-то время, но Уро сказал, что у этого стада малыши появятся не скоро, а других коз тут нет. Мы в тот же день спустились к лесу и там переночевали. На следующий день Горцы, проводив нас к выходам руды, втроем направились к поселку. С нами остался Туро. Уж очень малыш хотел стать металлургом.

Лагерем мы стали у осиновой рощи. Рядом и болотце обнаружилось. Там крякали утки, и я надеялся, что смогу обеспечить нашу компанию утиным мясом. Пусть это место было чуть дальше того, где я с горцами выжигал уголь в прошлом году, но ель давала маленький выход, а дуб был слишком твердым и требовал титанических усилий при заготовке.

Выкопав пять глубоких ям, мы разделились. Я и Лют заготавливали древесину, а Туро с Лимом таскали к ямам руду. Мы не спешили, и работалось в этот раз куда приятнее. Я полагал, что в поселке достаточно рук, чтобы и поле засеять и на охоте успеть.

Когда зарядили древесиной ямы и засыпали их землей, Лют стал помогать рудокопам, а я по большей мере пропадал на болоте. Хоть и промокал часто, но в хороший день бил по десятку уток. Их на болоте было так много, что тревожащие совесть мысли о браконьерском промысле покинули меня с улыбками соплеменников, отведавших запеченную в глине дичь.

Господи! Как же хорошо никуда не спешить! Пока я сооружал плавильню, соплеменники дробили собранную руду. Нет, не в пыль, конечно, но всякие селикаты и сульфиды наверное, оббить им удавалось. Я-то уже знал, чем меньше фракция, тем больше выход!

Каждый день я отмечал зарубками на палочке направление ветра и выяснил, что чаще тут дует восточный. Вот с востока я и оставил приличную щель в глиняном колпаке над ямой-плавильней и нарастил ее немного глиной в форме раструба. Как изготовить кожаные меха я раздумывал, и мне казалось, что сделать их возможно, но руки пока так и не дошли.

Саму яму я рыл на склоне и даже сделал глиняный сток, чтобы расплавленная руда не собиралась на дне в криницу, а вытекала из печи на залитую глиной площадку. Первая же плавка оказалось успешной. Все случилось так, как я себе представлял. Вот только едва я сунулся к тонкому ручейку, появившемуся из стока, как почувствовал во рту привкус металла и обратил внимание на едва заметную дымку испарений над печью и застывающей бронзой. В горле запершило, и я побежал к болотцу. Соплеменники тут же столпились над площадкой, криками выражая свой восторг.

Я полоскал рот и горло водичкой и уже с равнодушием констатировал, что давно отравлен теми ядовитыми парами. Сейчас, организм отреагировал сразу, а раньше я спокойно вдыхал вредоносные испарения, не чувствуя особого дискомфорта. Вот и обнаружилась причина моего недавнего недомогания. Надеюсь, что свежее молоко еще не поздно попить с пользой. Хотя, как говорят в будущем: «Поздно пить „Боржоми“, когда почки отказали!»

Мы возвращались домой нагруженные металлом. Соплеменники радостные и в предвкушении – «что-нибудь смастерить», а я опечаленный, с мыслями о скорой смерти. Но не смертью и унынием дышала природа. От земли шел теплый, душный, живой травяной запах, сквозь прошлогоднюю траву пробивались ярко-зеленые стрелки, в рощах наливались на деревьях почки. Весело стрекотали птички. Везде кругом все двигалось, шуршало, и весенний воздух был полон звуками пробуждающейся молодой, бодрой жизни.

Еще я раздумывал о том, как им сказать об угрозе. И думы ползли одна за другою злые и безотрадные: скажу я им, что если будут плавить руду, а из полученного металла изделия, то вскоре умрут и что? Вряд ли не станут. А помочь чем? Тряпку на маску и той в этом мире не найдешь. И не сказать нельзя. Вроде, как сам их тогда убью, обреку на мучительную смерть, как себя.