Валерий Красников - Кроманьонец

Тогда меня еще сильнее охватила эта через край бившая кругом жизнь. Ведь отовсюду плыла такая масса звуков, что, казалось, им было тесно в воздухе. Мы добрели до истоков реки и кругом во влажной осоке обрывисто и загадочно квакали проснувшиеся от долгой спячки лягушки, задумчиво трещал коростель. Природа жила вольно, безудержно, с непоколебимым сознанием правоты своего существования! Жить, жить сегодня, жить полной жизнью – эту тайну раскрывала для меня природа. И среди этого таинства неудержимо рвущейся, бурлящей жизни брел я, с упорными думами о смерти…

Той, вожак Рыб забрел в прибрежную осоку справить нужду и остался там. Нашли его спустя два дня с пробитым черепом. Кто его так приголубил, теперь предстояло выяснить мне.

Тогда понять не мог соплеменников! Мы вернулись в поселок к вечеру, когда Солнце село, но еще было светло. Повстречали вначале горцев – Уро и Туна. Они по-своему выразили радость по поводу нашего возвращения отбив дружескими похлопываниями плечи. По крайне мере я от их проявлений симпатии даже взбодрился до слез в глазах.

Пастухи показали нам пойманных недавно козлят резвящихся в общем стаде, и я даже покормил своих куланов корешками, что дал мне Тун. О смерти Тоя они ничего не сказали и вели они себя как обычно – просто и безмятежно.

Женщины-горянки увидев нас, поднялись, оторвавшись от шитья, и прятали улыбки, а Ата подбежала ко мне и едва прикоснувшись к руке, пошла к реке, будто срочное у нее появилось дело.

Наши женщины выражали свои чувства как обычно после долгой разлуки: первой бросилась обниматься Лило, за ней Тиби, и по очереди все женщины-рыбы. Только моей любимой Утаре не было. Жена охотилась. И именно она, вернувшись в поселок после заката, рассказала о трагической гибели Тоя. Не сразу, конечно.

Я соскучился, и когда Утаре вошла в наш дом, помог ей развесить тушки гусей под крышу и снять кухлянку. Потом стал развязывать шнурок, поддерживающий штаны, но любимая не позволила мне сделать это, показав на едва заметно округлившийся живот. Она обняла меня и повалила на ложе, устланное шкурами. Устроившись под боком, Утаре положила голову на мое плечо и задремала. Я вдыхал травяной запах ее волос и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить охотницу. Трещали поленья в очаге-печи, и поскуливала во сне Пальма, а я думал о жизни и смерти в этом мире, в котором, увы, долго не живут; успею ли я дожить до рождения своего ребенка?

Отдыхала любимая недолго, а может, вообще мне только показалось, что она уснула. Вздрогнул, когда вдруг услышал ее шепот:

— Тоя кто-то убил…

Услышав ее, я поначалу не осознал, что нашего вожака уже нет на этой Земле, промолчал. Утаре, воспринявшая мое молчание как должное, стала рассказывать о событиях нескольких дней до моего возвращения в племя. Говорила, как и все в этом мире, экспрессивно и порой – нескладно, но события, предшествующие смерти Тоя и после нее, я осмыслил так:

После засева поля любимая и Муш устроили в поселке праздник, как было заведено у Людей. Горцам праздник понравился и женщины Тоя, обычно хмурые, стали улыбчивыми и танцевали вместе со всеми. А на следующий день вожак исчез. Никто не видел, как он ушел из поселка. К вечеру выяснилось, что о своих планах он никому ничего не рассказывал. Встревоженные исчезновением предводителя соплеменники до ночи просидели у костра, гадая, что могло произойти и куда мог пойти Той сам? Решили дождаться утра. Утро было обычным, только без Тоя. Сама Утаре тогда, конечно, не знала, что произошло с вожаком, но была уверена, что Той в поселок уже не вернется. И только на следующий день, с утра поселок огласил тревожный крик Ата. Девушка в прибрежной осоке обнаружила труп вожака Рыб. Утаре сразу же поняла, что Той не упал сам и не умер от того, что ударился головой о камень, который, кстати, так и не нашли. Убийца оттащил тело Тоя от того места, где время от времени появлялись соплеменники. И не одна Утаре пришла к такому выводу. Вот только, что делать и как разоблачить убийцу никто в племени не знал, но все почему-то полагались на решение любимой. Это случилось после того, как она остановила Уро, вдруг решившего, что всех женщин Тоя теперь нужно убить. Она охладила его, показав соплеменникам след от волочения тела и едва заметный, одиночный дальше в заросли. Убийца был один. А значит, женщины-пленницы могли оказаться невиновными. Так ответила горцу Утаре.

Я обдумывал рассказ любимой, и не спешил с вопросами. А когда вознамерился спросить ее о судьбе женщин Тоя, где они сейчас и как они восприняли смерть своего пленителя, Утаре уже уснула.