Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

Конечно, такими философскими измышлениями правящая верхушка не заморачивалась. Главной целью господствующего на харьковщине класса «олигархических капиталистов», как назвали их в СССР, было сохранение всего нажитого непосильным трудом за последние двадцать лет. Для этого надо было вовлечь в эту безнадёжную, как на первый взгляд казалось, борьбу, широкие народные массы. Нужна была общая для всех идея, связывающая первого министра и последнего дворника общим смыслом жизни. Без этого любое техническое превосходство превращалось в пыль, так как не нашлось бы людей, способных эффективно его применить. Что, собственно и случилось летом сорок первого года в прошедшей харьковской истории. Несмотря на всю идеологическую накачку, основная масса красноармейцев вовсе не горела желанием беззаветно умирать за дело Ленина-Сталина. Об этом можно было судить хотя бы по расходу винтовочных патронов – основного стрелкового боеприпаса. Два-три выстрела в сутки! Пока бывшие крестьяне и пролетарии не поняли, что им принесёт смена начальственной крыши, толком они воевать не стали. Но даже в условиях современной войны на это ушло два года. На такие сроки и подобную цену харьковским властям идти было смерти подобно и высшие чиновники это хорошо понимали. Максимум полгода-год можно было отнять у закованный в стальной военный мундир судьбы.

Несмотря на всю фантастичность указанных сроков, у властей был не менее фантастический по воздействию мозг обывателя механизм – средства массовой информации со всем подобным опытом двадцатого века. Дело было за малым – выбрать идеологию для быстрой перезагрузки общественного сознания…

Собственно, выбор был невелик. Таких идеологий, в чистом виде, за всю свою историю человечество смогло придумать в количестве всего трёх штук. Две существующих постоянно и одна, периодически возникающая, но только в двадцатом веке вырвавшаяся на мировой оперативный простор. Религия, нация и справедливость.

Религиозная платформа отпала сразу. Слишком мало было истинно верующих и слишком сложно было пристегнуть христианские ценности к текущим практическим нуждам.

Справедливость была всем хороша, но за чертой существовала его большевистская интерпретация, не терпящая покушения на свою идеологическую поляну. Последний уклон заровняли всего пару лет назад. Да и как в такой парадигме объяснить харьковчанам приватизацию «заводов, газет, пароходов»? Отдавать ведь придётся, «взад» как пела любимая группа российской вертикали власти, всё накопленное трудовому народу. В этом смысле данная тема не канает, однозначно.

В общем, как в той сказке, пришлось харьковским властям ступить на третью идеологическую дорожку – народно-национальную. Как минимум голову на этом пути сохранить можно, а если вовремя подсуетится и кое-что приспособить из тезисов справедливости, и народного коня попытаться избавить от сонма проблем, преследовавших страну в преждепрошедшие годы. Собственно, такой вариант развития напрашивался к применению ещё лет десять назад, но требовал для многих и многих в начальстве выхода из мирового элитного клуба и прочих ограничений сладкой глобализированной жизни. А кое-кого пришлось бы и вовсе дезинтегрировать – быстро и навсегда.

Не стоит забывать о региональной, так сказать, специфике. Провозглашённая незалежность была с энтузиазмом поддержана харьковчанами вовсе не из-за большой любви к украинскому языку и литературе. Хотелось жить лучше, только и всего. Лучше не только в материальном смысле – прежняя идеология достала всех и каждого, как назойливая и слегка кусачая муха. Тогда многим казалось, что простой отказ от ритуального повторения навязших в зубах коммунистических лозунгов сразу принесёт душевное облегчение и материальное благополучие. Ведь Запад, как думали многие, вернувшиеся из кратких загранпоездок и длительных командировок, только и думает, как помочь сбросившим красное иго новоевропейским собратьям. Заодно на благом деле можно неплохо подзаработать, и не каких-то там деревянных рублей, а зелёных полновесных долларов. Разумеется, всё вышесказанное относилось к экономически и политически активной части населения, в любом государстве и во все времена не занимавшем больше двадцати процентов в половозрастной пирамиде. Мнение оставшихся особой роли никогда не играло, их удел был обеспечивать нужный общественный фон, легко разворачиваемый за разумные сроки в любом выгодном направлении. Украинские референдумы девяносто первого года и выборы президента России в девяносто шестом это наглядно продемонстрировали.