Владимир Фирсов: Срубить крест

Кроме кулинарных обязанностей, у бабушки была масса других занятий. Ее постоянно привлекали к работе в многочисленных комиссиях и советах. За последние годы она инспектировала Службу погоды, работала в Экологическом совете, в комиссии по правонарушениям – увы, иногда случалось и такое. Однажды она исчезла на полгода – улетела куда-то на край Галактики, где на недавно заселенной планете вдруг вспыхнула гражданская война… О том, что она там делала, бабушка рассказывать не любила. «Люди во все века хотели как можно больше хлеба и зрелищ, – сказала она в ответ на мои расспросы. – Они там увлеклись зрелищами, а про то, что людям нужен хлеб, позабыли». – «А ты?» – «Я обеспечила их хлебом – на самое первое время. Дальше они должны управиться сами».

– За победу! – провозгласил Гусев, когда все расселись и бокалы были наполнены. Мы выпили за мою победу, потом за бабушку, за диссертацию Тины и ее отпуск в Гималаях, за то, чтобы Гусев стал тренером олимпийского чемпиона. Потом Пашка включил экран, сунул в гнездо стержень с видеозаписью, и я смог увидеть бой глазами зрителя. До этого момента я был, пожалуй, единственным на планете, кто не видел, как закончился бой: я знал только его результат.

Стоп-кадр помог рассмотреть в подробностях, как виртуозно работал Волшебным щитом рыцарь Леопарда – включал его в самый последний миг, когда копье мое было буквально в нескольких сантиметрах, и это позволило ему нанести мне два прицельных удара. Второй из них мог оказаться роковым, если бы я не упредил противника. Мой удар был беспощаден – только сейчас, глядя на стереоэкран, я понял это. Он был рассчитан до сантиметра, и никакой трижды волшебный щит не мог спасти рыцаря Леопарда от натиска шестисот килограммов брони и мускулов.

– И все же – удался эксперимент или нет? – спросил Гусев. – Что мы будем докладывать?

Я пожал плечами. Волшебное копье было опытным образцом, существовавшим пока в единственном экземпляре, и нам с рыцарем Леопарда было поручено проверить его в бою. Конечно, я одержал убедительную победу, но Волшебное копье было здесь ни при чем.

– Наверно, надо продолжить испытания, – промямлил я. Меня больше интересовало поведение Тины. Гусев прокрутил запись дважды, и каждый раз Тина в решающий момент схватки бледнела от волнения и прижимала ладони к щекам. Бабуся скептически поджимала губы.

– Чем бы дитя ни тешилось, – иронически заявила она. – Тоже мне, рыцари! Копья-автоматы, щиты-автоматы, броня – из терилакса, лазером не пробьешь…

Тина немедленно поддержала бабушку.

– Рыцари в старину дрались, рискуя здоровьем и жизнью. Это были настоящие мужчины! А вам сейчас ничто не грозит – в худшем случае, получишь несколько синяков, да с лошади шлепнешься. А смог бы современный рыцарь выйти на бой, скажем, с Ричардом Львиное Сердце и победить его? И не в терилаксовой броне, а в старинной стальной? И с деревянным копьем?

– Уверен, что Алексей победил бы, – тотчас вскочил Пашка. Тина ему, безусловно, нравилась, но вынести нападки на любимый спорт он не мог даже от нее. – Современные методы тренировки, достижения физиологии, психологии, спортивной медицины, умелое чередование силовых и скоростных нагрузок дают нам неоспоримые преимущества!

Тина выслушала Пашкин панегирик и о чем-то задумалась. Гусев налег на пирог – ел да похваливал. Бабушка так и таяла, слушая его слова. Она всегда радовалась, когда нам нравилась ее стряпня, а пирог получился на славу. Недаром она была магистром Кулинарной академии… А Тина все думала о чем-то и сидела тихо, как воробышек. Павел сделал возле нее пируэт, но она даже не заметила.

– Мне надо поговорить с одним знакомым, – сказала она чуть позже, словно обдумав свою мысль. – Но я не хотела бы вам мешать.

– Пойдем в мой кабинет, – сказала бабушка. – Там тебя никто не услышит, – и она увела девушку.

Через несколько минут та вернулась повеселевшая. Гусев тут же подскочил к ней и стал потчевать пирогом. Я потянулся к бокалу, чтобы налить ей трехцветный кос, но этот. нахал опередил меня. Она взяла бокал, улыбнулась Пашке, а в мою сторону даже не посмотрела. Да и зачем ей на меня смотреть, если я, профессор кафедры экстремальных состояний, в институте торчу у нее перед глазами четыре дня в неделю? Я глядел, как она пьет кос, – красные, оранжевые и синие струйки извивались в бокале, не смешиваясь и не меняя цвета, – и Тина нравилась мне все больше и больше. Я еще раз позавидовал Пашке, что у него такая девушка, и со вздохом повернулся к нему, чтобы послушать, о чем он разглагольствует. А говорил он, оказывается, о том, что скоро Тина станет кандидатом наук.