Владислав Чупрасов: Дом на улице Нетинебудет

— Сойдет.

— Ладно, Нильс. Ближе к делу. Мумр посерьезнел. Хотя он никогда не терял этой серьезности. В темно-карих глазах жило что-то такое нехорошее, что я иногда замечал у Мары. Только у Мары, бывало, в глазах мелькало какое-то неведомое зло, а у Мумра в глазах дрейфовали усталые айсберги.

— Когда-то давно, — (я поморщился — масса историй начиналась именно так, и ничем хорошим это не заканчивалось) — я пообещал твоему деду, что буду за тобой присматривать. Не совсем за тобой. За твоим отцом и бабкой. Ну, а дальше как-то само пошло. Когда я давал свое обещание, я не знал, чем это закончится. Я думал — ну, что, деньги есть, позаботиться о маленькой семье я смогу. А много ли им нужно? Лет десять, может, больше, до моей смерти… Я открыл рот, чтобы вклиниться. Вопросы огромными буквами были написаны у меня на лице. Мумр замолчал, давая мне возможность спросить.

— До смерти? — была масса вопросов, но я смог задать только этот. Остальные казались то глупыми, то неприличными, и я предпочел воздержаться.

— В двадцатом году, когда я давал твоему деду свое обещание, я думал, что умру лет в шестьдесят. А то и раньше — такое это было время. Мумр развел руками, как бы предлагая посмотреть: ну, а вместо этого я сижу здесь, с тобой, спустя сотню лет. Да я, в общем-то, и так подозревал, что с Мумром не все так просто, а уж с Марой, так и не изменившейся с нашей первой встречи (да ладно, даже близнецы повзрослели лишь лет на десять, хотя времени с тех пор прошло немеряно!). Но про деда мы никогда не разговаривали. И я подумать не мог, что Мумр живет так долго из-за него. В иной раз я сказал бы «благодаря ему», но сейчас, глядя Мумру в глаза, понял, что это — вина. Вина деда в том, что он еще жив.

— Так… — осторожно начал я. — И к чему ты ведешь?

— Когда-нибудь ты поймешь, Нильс, как надоедает долго жить, — сказал Мумр. — И кто угодно может надоесть за это время — семья, дом, сама жизнь. Знаешь, я искренне ненавижу этот век. Я видел слишком много. Он помолчал, а я больше не стал вмешиваться. Мумру нужно было собраться с мыслями. Он собрался.

— Когда я пришел к твоему деду, я до ужаса боялся смерти. Сейчас я хотел бы ее… встретить. Мне кажется, ты уже достаточно взрослый парень, чтобы не нуждаться в моей помощи. И чтобы самому суметь мне помочь.

— Что я должен сделать? — осторожно уточнил я.

— Я расскажу. Мара появилась в спальне незаметно. Она подошла к кровати и улыбнулась. Погладила Мумра по плечу и кивнула ему на дверь, предлагая выйти. Мумр посмотрел на меня серьезно и ушел. Я шумно выдохнул. Странная была сцена прощания. И прощания ли?

Что вообще происходит? Мара присела и взяла меня за руку. Я увидел на ее шее ветку с шипами и сочными ягодами, как будто залитую красной карамелью (вообще-то, похоже было больше на кровь, но я старался об этом не думать), а еще — ну конечно! — у нее были красные глаза.

— Как ты? — решился спросить я. Она пожала плечами и повторила за Мумром:

— За это время кто угодно может надоесть. Я криво усмехнулся. Странные люди и странные их отношения. Устать можно было от чего угодно, но — от жизни? Разбежались бы, переехали, вот бы и отдохнули. Я осторожно начал:

— Я не стану его убивать, что бы вы ни придумали. Я же… — я сбился. Мара покачала головой и взяла меня и за вторую руку. Ладони у нее были ледяные.

— Не убивать. Ты сделаешь так, чтобы он прожил хорошую, настоящую жизнь. Ты знаешь, что делать? Я помотал головой.

— Призрак мальчишки, который таскался с тобой, посоветовал Мумру убить человека. Андреас просто повторил за ним, даже не зная, сработает это или нет. Твой дед был хорошим человеком, а этот ребенок… — она замолчала, смотря на меня.

— Он неплохой, — попытался я оправдать Ротмистра. — Просто… мальчишка. Я знал, конечно, что война меняет людей — читал в книгах и видел в кино. Но Ротмистр, хоть и не был мальчиком в общечеловеческом представлении, оставался ребенком в душе. И вдруг я понял, что оправдания не нужны.

— Но он ведь был прав. Мумр получил то, что хотел, и то, что он передумал спустя сто лет — кто же знал? Мара легко улыбнулась.

— Ты прав. Но я все равно не пущу его в этот дом. Мы немного помолчали. Мара потрясла меня за руки.

— Слушай. Ты справишься. Это для тебя просто: ты все поймешь на месте. Не убий и все такое. У меня, похоже, не было выбора. Я согласно кивнул.

— Ну, а ты как? — еще раз спросил я. Мара снова улыбнулась — но неожиданно искренне и широко.

— Я буду за ним присматривать, так что мы с ним еще встретимся.