Владислав Чупрасов: Glorious Land

Я зашел под искрящийся навес, прошел мимо хмурых охранников и с карточкой-чипом наизготовку направился к стойке, где уже успел заметить улыбчивую девушку в серо-стальной рубашке. Пока я изучал бейджик на ее груди, администратор успела несколько раз задать мне один и тот же вопрос.

— А? — я отвлекся и поднял взгляд. Хорошенькая! А еще Катей зовут.

— Вы бронировали номер? Свободных комнат, к сожалению, нет, — терпеливо повторила Екатерина, белозубо улыбаясь.

— Бронировали, — согласно кивнул я и протянул карточку. — Власов, Эс Вэ. Планшет над стойкой согласно пискнул, подтверждая, что это именно я, а не кто-то другой, и затрещал, записывая на чип какую-то информацию.

— Прошу вас, Станислав Владимирович, тринадцатый этаж, номер 305-А. Вас проводить?

— Да нет, сам уж, — отозвался я, забрал карточку, перехватил сумку другой рукой и поплелся к лифтам. Что ни говори, а за ночь перелета я успел устать и сейчас просто безумно хотел спать. Но нет, на этот день у меня был свой план, и я не собирался терять ни минуты драгоценного времени.

В номер я попал с трудом. Карточка никак не хотела проходить в прорезь детектора, мимо меня пару раз проскользнул портье, периодически предлагая свою помощь, но я и сам уже догадаться, что просто пытаюсь провести не той стороной. Дома-то все было проще — как приложишь, так и реагирует. Тоже мне, нежные какие.

Номер был однокомнатный, но очень хороший — отец, видимо, не пожалел денег, чтобы на эту пару дней разместить меня со всеми удобствами. Здесь очень светло, монохромно-бежево, и только подушки выделялись светло-синими пятнами. Я подошел к окну, полностью занимавшему одну стену, и обомлел — в двенадцати этажах внизу извивалась гранитная набережная, а вместе с ней река. Самая настоящая река, зелено поблескивающая под пластиковым перекрытием. Везде — и у нас в Омске, конечно — все каналы в целях санитарной безопасности давно уже пустили под землю.

По набережной сновали люди — маленькие человечки, почти одинаковые в своих серых костюмах разных броских фасонов. Я среди них обязательно буду походить на инородное тело — дома все носили белое, и я, конечно, приехал тоже в белом. Нужно будет для работы купить что-то соответствующее местному колориту.

Оставив вещи, я спустился вниз, решив пройтись по набережной. «Озерковская набережная, пятнадцать лет назад переименованная в набережную Путей сообщения, в общественном сознании так и сохранила свое прежнее название», — подсказал мне КПК, который я устроил на перилах, чтобы опереться на них и глянуть на речку. Привычно-зеленоватая, как и везде, вода, влекомая течением, переносила под пластиковым прозрачным настилом мелкий мусор, и я, не думая долго, решил следовать за полюбившейся мне упаковкой от сока. Я сделал себе зарубочку в памяти — завтра пойти вверх по течению, потому как если в реку попадает мусор, значит, она где-то открыта. А посмотреть на это мне очень хотелось.

Навстречу мне бесконечным потоком двигались люди: мужчины в серых куртках с броскими широкими плечами, капюшонами, женщины в платьях с длинными струящимися с длинным струящимися подолами или прозрачной юбкой. Мне показалось, что никто, кроме меня, не шел вниз по набережной, и, приглядевшись, я понял, почему: здесь было раздельное движение. Но к счастью, прежде чем меня успел остановить патруль, я увидел мост. «Зверев мост», — гласила неоновая надпись над крытым переходом, неглубоко уходящим ступеньками вниз. Я спустился и попал в стеклянный тоннель, который с трех сторон сжимала река — вода проходила над головой сильным бурным потоком и дальше, вновь разливаясь во всю мощь, текла вольно и неторопливо. Я прошел половину пути, прежде чем решительно повернулся и коснулся ладонью стеклянной стены, ощущая давление воды, зеленой, наверняка неприятно пахнущей — запаха никто и не чувствовал благодаря перегородкам, но вот едкий цвет не могли вытравить никакие фильтры. В стену над моей головой ударилось и тут же проскользнуло вверх, над потолком, приковав к себе мой удивленный взгляд, что-то большое, склизкое, похожее очертаниями на человека. Я испуганно дернул ворот куртки, огляделся по сторонам и, убедившись, что никто больше этого не заметил, быстрым шагом направился дальше.

Это Москва. И мне предстоит к этому привыкнуть. К новым правилам.

Выйдя из перехода, я поднял взгляд. На высоком белом здании горела вывеска «InTime». Кафе, подумал я и, виляя между быстро шагающими людьми, направился к подъезду с лукавым швейцаром, который окинул меня задумчивым взглядом и открыл дверь. Я благодарно кивнул и проскользнул внутрь — тяжелая дверь (одна из немногих нераздвижных в округе!) захлопнулась за мной.