Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре. Цикл «Лицом к Солнцу»

Не полагаясь больше на слух и зрение, я весь отдался своим ощущениям. Бесшумно затворив за собой дверь, я спустился на поляну. Что-то неведомое само влекло меня к лесу. На сердце не было ни страха, ни волнения – оно, словно исчезло из груди вовсе. Там, где раньше билось сердце, я ощущал лишь лёгкий колючий холодок. Всё было точь-в-точь, как в ту самую ночь, когда погиб Зык, но теперь я знал, что меня ждёт в этом лесу. Ревун был где-то рядом, и я сам превратился в зверя: осторожного и чуткого. В этом даже ощущалась какая-то особая прелесть, ведь только один из нас должен остаться в живых – тот, кто сильнее и быстрее. Я шёл к тёмной стене леса, в любую минуту готовый отразить неожиданное нападение. Патрон в магазине моего пистолета по-прежнему был один, но свой единственный шанс я упускать не имел права.

Лес встретил меня тревожным безмолвием. Настороженные терпкие запахи плыли из глубины ночной чащи, но их язык был для меня так же неведом, как и невесомые сплетения созвездий в чернеющем высоком небе над головой. Старая, хорошо натоптанная тропа петляла среди густого кустарника, быстро скрываясь из вида. Вероятно, какой-то зверь регулярно ходил здесь на водопой. Крупные капли росы, в беспорядке разбросанные по листве, серебрились в лучах высокой луны, и казалось, что кто-то расплескал здесь сосуд с ртутью. Вдруг едва уловимое движение воздуха долетело до меня откуда-то справа. В мгновение ока я развернулся навстречу ему, но был отброшен на землю страшной силы ударом, разорвавшим мне грудь обжигающей огнём болью. Моё горло, будто сдавило железными тисками, выдавливая из меня глухой хрип. Мутная кровавая пена застлала глаза.

Я понял, что теряю сознание. В этот миг, разорвав безмолвие ночи, разнёсся над лесом душераздирающий рёв, от которого похолодело моё остывающее сердце. Сквозь кровавый туман я увидел склонившееся надо мной безобразное чудовище, скалящее острые жёлтые зубы. А в следующее мгновение я услышал звук выстрела – такой далёкий и тихий, как-будто это был звук простой хлопушки. Я даже не понял, что это выстрел из моего пистолета. Только увидел, как чудовище куда-то исчезло, и на его месте осталась непроглядная холодная тьма. Я тонул в ней, падал в бездонную пропасть, не чувствуя ничего вокруг, не чувствуя даже самого себя…

…Что-то влажное и холодное лежало у меня на лице. Я хотел ощупать его, но чья-то нежная рука осторожно остановила меня, сама убрала с моих глаз прохладный предмет.

Юли! Она сидела рядом на постели и смотрела на меня с беспредельной нежностью, отжимая смоченное в воде полотенце в большой жестяной таз, стоявший тут же на полу. Солнечный свет лился в узкое оконце, повисал под потолком алым пыльным заревом. Лес был где-то далеко, за стенами дома, и мерно шумел под напором неослабевающего ветра. Эта монотонная песня деревьев успокаивала и убаюкивала мою уставшую душу.

Я снова посмотрел на Юли. На губах у неё появилась лёгкая улыбка.

– Как ты?

– Нормально… – собственный голос показался мне каким-то далёким и чужим.

Юли снова ободряюще улыбнулась мне. Положила полотенце в таз и взяла со стола большую металлическую кружку.

– Кулак принёс каких-то трав для тебя, – пояснила она, видя, что я внимательно наблюдаю за её движениями. – Ты знаешь, это действительно удивительный отвар! – Юли вылила содержимое кружки в таз, смочила в нём полотенце, слегка отжав и расправив, положила его мне на грудь.

– Вот так!

Она испытующе посмотрела мне в глаза. Я почувствовал лёгкое жжение, затем приятное тепло разлилось по всему телу.

– Который теперь день? – Я прикрыл и снова открыл веки, глядя на любимую. Никогда ещё она не казалась мне такой близкой, домашней и бесконечно родной.

– Прошла уже неделя с тех пор, как ты пришёл из леса весь израненный.

– Так значит, я сам выбрался оттуда?

– Я нашла тебя ночью на пороге дома, едва живого и всего в крови… – В её глазах промелькнула отчаянная боль пережитого горя. Я нащупал её ладонь и нежно сжал в своих пальцах.

– А ревун? Я убил его?

– Не знаю. Кулак сказал, что никакого ревуна больше нет… Ты знаешь, – оживилась Юли, – он оказался очень милым человеком. Всё время заботился о нас, пока ты был без памяти.

В дверь несмело постучали. Юли замолчала, обернулась на этот стук, и лицо её озарила радостная улыбка.

– А вот и он сам!

На пороге неуверенно мялся староста, тревожно поглядывая на меня из-за плеча Юли. В распахнутую дверь была видна залитая солнцем поляна, какие-то люди суетились у конторы, бегали, перетаскивая тяжёлые коробки и мешки. Я удивленно посмотрел на Кулака. Поняв мой немой вопрос, он пожал плечами, словно извиняясь за что-то.