Эдвард Даль - Игра с отражениями (оборванная исповедь)

Во-вторых, по прошествии одного года после окончания вынашивания плода суррогатной матерью, мне предоставляется возможность с помощью независимого медицинского консилиума убедиться в здоровье и нормальном развитии ребёнка в соответствии с его возрастом. Врачей для консилиума я волен собрать сам. Одновременно с этим в моём присутствии от ребёнка забираются образцы биологического материала (соскоб со слизистой внутренней поверхности щеки и проба крови). Этот материал немедленно передаётся мне с тем, чтобы я мог с помощью независимой экспертизы убедиться в генетической идентичности образцов исходному материалу, находящемуся в криохранилище под Линцем. При положительном результате всех экспертиз обязательство лаборатории считается выполненным.

В-третьих, мною перечисляются на соответствующий счёт в качестве добровольного пожертвования восемьсот тысяч евро.

В-четвёртых, по зачислении оговорённой суммы на счёт лаборатории мне передаётся ребёнок, полученный методом клонирования из предоставленного мною исходного материала. Легализация ребёнка является моей ответственностью.

Один год, два месяца и три дня прошло с того момента, как Ратнам Шукла убыл в Камбоджу, увозя с собою портативный криоконтейнер с биологическим материалом, полученным по моему требованию из-под опеки Эберхорста.

Перед тем как отправиться в аэропорт, он предупредил меня:

– Раньше года никаких ключевых известий от нас не ждите. Ничего более определённого, чем: «Опыт идёт», – мы вам ответить в любом случае не сможем. Тут классическими девятью месяцами не обойдёшься. Лабораторный период, включая тщательнейшее исследование исходного материала – это само собой. Затем достаточно длительное формирование плода «in vitro». Качественный материал далеко не всегда получается с первого раза. Никаких гарантий того, что развитие полученного плода пойдёт совершенно нормально и после помещения его в матку. Возможно прекращение опыта по причине обнаружения патологии на ранних стадиях вынашивания. Бывают случаи преждевременного прерывания беременности из-за индивидуальных особенностей организма суррогатной матери… В общем, наберитесь терпения.

Я уехал «терпеть» из Леондинга в Далмацию, в какой-то крохотный хорватский городок, название которого теперь уже забыл. Его, возможно, даже средневековые строения, покрытые древней черепицей, теснились, набегая друг на друга на узкой полке, у подошвы невысоких гор, поросших дружно наклонёнными к тёплому морю соснами. Всего несколько донельзя узких улиц, вымощенных отполированными, цвета слоновой кости, каменными плитами, своими прихотливыми извивами умудрились образовать очаровательный лабиринт. В мудрёных переплетениях можно было найти и площадь размером с кухню в небольшой квартире, и глухие тупики, упиравшиеся в настоящую скалу, и игрушечный католический храм, и море, сверкавшее солнечными блёстками в вертикальной амбразуре, образованной стенами уличного ущелья…

Окна дома, в котором я снял себе недорогие апартаменты, предоставляли включённый в стоимость найма вид на пронзительной синевы пролив, отделявший от материка живописный горб какого-то острова. На его тёмном боку можно было различить тонкую ниточку дороги, взбегавшую к миниатюрному перевалу и еле заметные светлые пятнышки домиков у прибрежной черты.

Здесь даже в высокий сезон было нешумно. Жемчужины античных и средневековых памятников Сплита и Дубровника находились в стороне, а излишне каменистые пляжи, представлявшие из себя, скорее, крупную каменную осыпь, не пользовались спросом у любителей с комфортом поваляться на солнце. Меня это всё вполне устраивало. Несмотря на то, что отчётливое нежелание общаться с людьми к тому времени уже ушло из моей души, но и былая коммуникабельность вернуться не спешила.

Я просто сидел и ждал. В том смысле, что постоянно находился в одном месте, никуда не выезжая. Временами читал что-то такое, ничем меня не поразившее и поэтому не запомнившееся. Ну, разумеется, прогуливался по окрестностям. Часами мог пялиться на живописный пролив, по которому туда-сюда ползали роскошные круизные суда, разгоняя по сторонам разную плавучую прогулочную и рыболовецкую мелочь. Сидел в кофейне на микроскопической набережной, снова созерцая всё ту же морскую воду и всё тот же горб недалёкого острова. Кстати, в один из дней, сидя в этой самой кофейне, я неожиданно вспомнил, что мне как раз стукнуло тридцать три года, и по этому случаю выпил лишнюю порцию ликёра.