Петр Ингвин - Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

– Умница. Только поправки я вношу не в закон, а в твою речь. Закон говорит о греховном восхождении на ложе, в нашем случае таковой умысел отсутствует.

– Вы уверены? А мне, когда прозвучал приказ возлечь с вами, показалось…

Вероника пихнула меня задом.

– Не дерзи.

Немного отведя бедра назад, я мстительно пнул ответно:

– И не думаю.

Сестра Вероника не ударила в грязь лицом, новый толчок могучей середины едва не выбросил меня в пропасть.

– А мне кажется… – начала она.

– Когда кажется… – я запнулся лишь на миг, – молиться надо!

От падения вниз меня спасли цепкие руки и страховка, но сердце громко колотилось. Вот и поговори с такой о всяком-разном. А говорить надо. Столько тайн рядом, и ни одна не раскрыта.

– Я молюсь, – серьезно ответила соседка. – «Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне». Сейчас мы друг другу помогаем, и о грехе не может идти речи. Если, конечно, один из нас не сотворит нечто неподобающее.

– Или скажет, – дополнил я.

– Или скажет, – согласилась сестра Вероника. – Вторая моя поправка как раз об этом. В законе сказано: «Не делай неправды на суде». То есть, не перевирай слова в свою пользу и не истолковывай обстоятельства исключительно на благо себе.

– По-моему, вы только этим и занимаетесь все время.

Сестра Вероника открыла рот для отповеди, задумчиво замерла на миг… и улыбнулась:

– Возможно. Прицепиться можно ко всему, и любое решение всегда кому-то на пользу, хочет того человек или нет. Если решение не на пользу никому – зачем оно тогда?

Логично. У меня даже не нашлось, что возразить.

– И третья поправка к твоей тираде, до которой мы, наконец, добрались – о том, что если вину докажут, смерти будут преданы оба. Я не хотела бы оказаться даже подозреваемой в подобном нарушении, а свидетелей у нас много. Отсюда вывод: лежать тихо, греть друг друга и не рыпаться.

– Поддерживаю целиком и полностью. Но поговорить-то можно?

– А мы чем занимаемся? – проворчала сестра Вероника.

– Ведем юридический диспут.

– Ну и выражения. От Томы нахватался?

Я прикусил язык.

– Вы не ответили о защите. На бронзу металл не похож. Что это?

Надежды не оправдались.

– Секрет. Служители Аллы-вседержительницы, да простит Она нас и примет, защищены ее словом и делом. То, что негодно для других, защищает нас лучше массивнейших из ваших доспехов.

Не на такой ответ я рассчитывал, но для завязки разговора пойдет.

– Разве меч не разрубит такую легкую сеточку? – снова закинул я удочку. – Или не сеточку, не пойму. Как она называется?

– В худшем случае – сомнет. – Вопрос о названии Вероника проигнорировала. – Нас даже стрела не берет. Мы под защитой высших сил.

– А ваш меч ее разрубит?

– Хватит вопросов. Разворачивайся обратно, задом ты не такой разговорчивый.

– Честно говоря, с трудом представляю разговорчивых задом.

– И не надо.

Меня вновь спеленали чужие конечности, а при попытке подать голос последовал окрик прямо в ухо:

– Спать!

Затем сзади послышалось едва слышной скороговоркой:

«Я отдаю мечты и поступки Алле-воспитательнице, да простит Она нас и примет, я убираю пороки из жизни и мыслей…»

Казалось, я только начал дремать, как раздалось:

– Двое со мной, остальные на месте. За проводника отвечаете головами.

Поднявшаяся святая сестра с парой царберов размялись и полезли вверх. Должно быть, для разведки и чтобы подготавить путь для всех нас – стук молотков высоко над головами не смолкал очень долго.

С наступлением рассвета лагерь проснулся окончательно, но никто не поднялся. Слышались тихие переговоры, все ежились, кутались и даже завтракать не стали, решив дождаться ушедших.

Мли замерзшие пальцы еще ощущали сталь кольчуги. Жаль, что ничего не узнал. Впрочем, почему ничего? Теперь мне известно, что святые сестры тоже люди, а словами играют не хуже меня. Даже молодые. Что очень опасно. Учту на будущее.

Меня по самое горлышко (только другой стороной) окунуло в раздумья. Голова трещала, но ничего похожего на выход не наблюдалось. Пришельцев в долине не примут с распростертыми объятиями. В долине не верят в Аллу и не подозревают, что я их представитель. Меня знают как сбежавшего ровза, который, как и предшественник из преданий, вернулся, поскольку не успел зажариться до полнолуния, и теперь собирается мстить. Я уверен, что меня попытаются зажарить еще раз, желательно со всей прибывшей компанией. Кто бы ни правил в долине – Вечный Фрист, взбунтовавшиеся хранители или добравшиеся туда рыкцари – мне не сдобровать в девятьсот девяносто девяти случаях из тысячи. Один шанс я оставляю на то, что судьба нос к носу столкнет меня с Маликом, после чего он каким-то образом сумеет справиться с тремя десятками танков современности и еще утихомирить окольчуженную женщину с клинком, при умелом обращении перерубающим любой известный меч.