Гораций Голд - У финишной черты

Я повиновался, с тревогой перебирая в уме один вариант за другим, и все они в конечном итоге заканчивались моей смертью. Одежда, в которую я переоделся, была явно не по размеру. Тут и подгонка не помогла бы: обувь слишком груба и тесна, чересчур накрахмаленный воротник сдавливал шею, серый пиджак оказался слишком узким в плечах, а брюки коротковаты. Я пожалел, что не было зеркала — хотелось взглянуть на себя. Наверное, похож на старомодного брокера с Уолл-стрит.

— Отлично, — сказала она. — Положите конверты во внутренний карман. Вы найдете инструкции относительно каждого вашего шага. Старательно следуйте им.

— Я не понимаю, — запротестовал я.

— Поймете. А сейчас идите в клетку. Используйте конверты в том порядке, как они разложены.

— Но, что все это значит?

— Я могу сказать вам только одно, мистер Уэлдон: даже не пытайтесь убежать. Это невозможно. На все ваши остальные вопросы получите ответ, если будете следовать инструкциям в конвертах.

Она была вооружена. Я вошел в сетчатую кабину, не зная, что меня ждет, но еще больше боялся противиться ей. Мне не хотелось закончить свою жизнь от голода, независимо от того, сколько денег она дала бы мне, но и получить пулю я тоже не жаждал.

Она закрыла сетку ворот и надавила на какой-то переключатель. Двигатели взвыли, еще быстрее ускоряясь. Сетчатая кабина завибрировала с такой силой, что почти совсем растворилась в воздухе, как будто вовсе не существовало препятствия между мной и моей вооруженной нанимательницей.

Затем она исчезла.

А я вдруг понял, что стою у здания банка. Был солнечный день, и пахло весной.

МОЙ страх мгновенно испарился. Я каким-то чудом избежал беды! Но, когда способность рассуждать вернулась, мысли полезли со всех сторон.

Был день, а не ночь. Я стоял на улице, а не в ее доме из песчаника.

Даже время года изменилось!

Ошеломленный, я разглядывал проходящих мимо людей. Они казались похожими на персонажей старого кино: женщины в длинных платьях, в шляпках, похожих на цветочные горшки, на лицах чересчур яркие пятна румян и губной помады; мужчины в жестких соломенных шляпах, в костюмах с узкими плечами, в грубой черной или коричневой обуви — такая же одежда была на мне.

Затем грохот уличного движения привлек мое внимание. И я увидел вокруг автомобили с квадратными формами, трубами огромных радиаторов…

На мгновение я испытал всплеск ужаса. Потом вспомнил сетчатую клетку и гул моторов. Мэй Робертс, вероятно, подвергла меня электрошоку, после чего где-то продержала под замком, достаточно долго, чтобы сменилось время года, или перевезла меня на Юг, где выставила на улицу посреди дня.

Однако передо мной был Нью-Йорк. Я определенно узнавал его, хотя некоторые здания изменились, а люди одеты более бедно.

Что это — сценическая постановка? Гипноз?

Ну, конечно! Она меня загипнотизировала.

Кроме того, человек, находящийся под гипнозом, об этом совершенно не подозревает.

Совсем запутавшись, я вытащил связку конвертов, затем положил их обратно в карман. У меня, как предполагалось, были и наличные деньги, и банковский счет, и я находился рядом с банком. Она, очевидно, хотела, чтобы я зашел в него. Я так и сделал. Оказавшись внутри, я вручил верхний конверт кассиру.

Он вынул из него сто пятьдесят долларов и посмотрел на меня так, будто этого было достаточно, чтобы купить и продать банк. Спросил, открыт ли у меня счет у них. Я не знал. Он отвел меня к чиновнику банка, человеку с тесным воротником, как у Гувера, и усиками Джона Гилберта. Тот принял меня с такой сердечностью, какой я никогда не встречал.

Я вышел на улицу, пялясь на банковскую книжку, которую мне только что вручили. Мой пульс участился, дыхание сбилось, в голове как будто кто-то выплясывал странный танец.

На месте даты я увидел: «15 мая 1931 года».

Я НЕ ЗНАЛ, чего я больше испугался — оказаться в затруднительном положении в самые худшие годы Великой депрессии, или вернуться обратно в дом из песчаника. Одновременно я вспомнил, что в эти времена был ребенком, и сегодня наверняка должен находиться на занятиях в школе в правой части пригорода. Но вдруг, не успел я моргнуть, как все вокруг изменилось, и я оказался рядом с другим банком, в совсем другом районе.

Теперь на конверте значилось 29 мая все того же 1931 года. Я внес наличные в размере 75 долларов, затем 100 долларов в другом месте через несколько дней, и так далее, тратя на все про все по нескольку минут, и перепрыгивая вперед от нескольких дней до месяца.