Гораций Голд - У финишной черты

Доктор Шац невозмутимо кивнул и с доброй улыбкой предложил ему пройти в свой офис, где можно будет поговорить наедине. Коротышка послушно направился к двери кабинета. Когда они закрылись там, я зашел в смежную комнату с тонкой дверью в перегородке, через которую все было прекрасно слышно, и в то же время в любую секунду можно было ворваться в кабинет, если что-нибудь пойдет не по плану. Вас, наверное, удивит, что это происходит крайне редко. Но, тем не менее, риск здесь не уместен.

— Теперь, я надеюсь, вы расскажете, что вас беспокоит, — услышал я тихий спокойный голос Шаца. — Или это тоже невозможно?

— О, это я могу, — ответил коротышка. — Я только не могу назвать вам мое… мое имя. Или ваше, если бы я его знал. Или чье-либо еще.

— Почему?

Коротышка с минуту молчал. Я слышал его сбивчивое дыхание и понял, что он пытается выдавить из себя признание.

— Когда я произношу чье-то имя три раза, — прошептал он, — человек умирает.

Доктору Шацу нельзя было отказать в выдержке.

— Понятно, — сказал он. — Это происходит только с людьми?

— Ну… — вдруг послышался характерный скрип по бетонному полу, судя по всему, коротышка поближе придвинул свой стул. — Послушайте, док, я здесь, потому что это сводит меня с ума. Если вы решаете, «того» я уже, или «не того», то у меня есть для вас убедительные доказательства.

Доктор ждал. В подобных ситуациях они всегда так: побуждают пациентов рассказать то, о чем, возможно, и не стоило бы говорить.

— Первым был Уиллард Гринвуд, — медленно выговаривая слова, напряженно произнес коротышка. — Вы должны знать его. Помощник министра в Вашингтоне. Большой человек, правда? Замечательные перспективы карьеры. Я вижу его имя в газетах. Уиллард Гринвуд! Это звучит… звучит как-то особенно впечатляюще. И я вдруг понимаю, что хочу произнести это имя. Я произношу его три раза. Просто вслух, пока разглядываю его фотографию. И что происходит?

— Гринвуд покончил с собой на прошлой неделе, — сказал доктор Шац. — У него, очевидно, временами возникали серьезные психологические проблемы.

— Да. Я не думал об этом. Совпадение, возможно. Но затем я вижу в кинохронике ту подводную лодку, которую спустили на воду несколько дней назад. «Морской нырок». Я произношу это название три раза подряд, так же, как любой другой мог бы его произнести. Вы ведь делали так иногда, правда? Делали?

— Конечно. В именах бывает какое-то очарование.

— Бесспорно. Так вот, этот «Морской нырок» столкнулся с чем-то и затонул. Я начал подозревать, что происходит неладное. Тогда я взял другое имя из газет. Решил, что это не должен быть человек вроде Гринвуда, который оказался психом, как вы сказали, и он не должен быть больным или старым. Субмарины и все прочее, от чего можно ожидать столкновения с какой-нибудь опасностью, тоже отпадали. Это должен быть кто-то молодой и здоровый, подумал я. И выбрал имя из школьных новостей. Девочка по имени Клара Ньюлэнд. Выпускница школы Эммануила, ей было всего семнадцать.

— Она умерла?

За дверью послышались всхлипывания коротышки.

— Автомобильная авария. В прошлое воскресенье. Она оказалась единственной, кто погиб. Все остальные получили незначительные ушибы.

— Это ведь могли быть просто совпадения, — очень мягко сказал доктор Шац. — Может быть, вы произносили и другие имена вслух, и ничего не произошло, но запомнили только эти, потому что связали их с трагедиями.

Парень отодвинул свой стул: я слышал, как вновь раздался скрип. Вероятно, он встал и наклонился над столом. Так поступают, когда сильно взволнованы. Я взялся за ручку двери и приготовился.

— Как только я понял, что происходит, — заговорил коротышка, — я перестал произносить имена трижды. Я не смел их произносить даже единожды, потому что это заставило бы меня повторять их снова и снова… А вы теперь знаете, какова жертва. Но вчера…

— Да? — произнес доктор Шац, будто подталкивая его, когда коротышка снова замолчал.

— Вчера ограбили бар. Это случилось, когда клиенты разошлись, и бармен хотел закрыть заведение. Ворвались два парня. Завязалась драка, и бармен был убит. Затем приехали копы. Одного из грабителей подстрелили, другой убежал. Тот тип, которого ранили…

Я приоткрыл дверь и заглянул в щель. Коротышка держал перед Шацем газетную вырезку, тыкая в нее дрожащим пальцем.

— Пол Майклс, — произнес доктор.

— Не называйте его! — вскричал коротышка.

Я был готов ворваться, но доктор Шац, незаметно для парня, сделал предостерегающий жест, давая понять, что я пока не нужен.