Ближе к утру она увидела свет под повязкой на глазах. Перестала мыслить словами и образами. Впервые за много часов ощутила гармонию – как тишину за миг до великой музыки.
Потянулась вверх, мысленно пробила чердачные перекрытия и крышу общаги. Посмотрела на Торпу, разворошенную как муравейник: город-проекцию, город-призрак, город-фразу. Замерла, втягивая и усваивая дополнительные смыслы, прислушиваясь к изменениям внутри себя, но в этот момент произошел почему-то сбой – прогресс остановился. Новая информация прекратила поступать.
Пришлось прерваться и вернуться. Увидев свои руки, Сашка поняла, что физическое тело предало ее: кончики пальцев темнели, будто прищемленные дверью (был в Сашкином детстве такой неприятный опыт). Пальцы перестали транслировать информацию – исколотые, обожженные и отмороженные.
– Блин, – сказала Сашка шепотом.
На часах было шесть утра. Уже светились окна первого этажа, выкладывая тени на снегу под общагой, уже скрипели и постукивали там, внизу, тренажеры, уже пора было выходить на пробежку. Еще бы немножко – и она бы справилась, еще несколько часов – и она явилась бы к Физруку не девчонкой в горе и страхе, а Глаголом в повелительном наклонении, тем, кто решает судьбы, начиная с собственной.
Она не испытала даже раздражения. Если физическое тело протестует, надо усмирить его, лучше всего – мышечным усилием, спортом.
Сашка вышла в морозное утро, выбралась на едва очищенную полоску брусчатки и побежала по ней, как шарик по желобу.
Торпа жила, шевелилась, выползала на улицы, Сашка слышала отдаленные голоса и, кажется, даже мысли: по городу ползли панические слухи. Кто-то до сих пор не мог связаться с родственниками, потому что рухнули наземные телефонные сети и сотовая связь. Говорили, что в магазинах ужасные очереди и стремительно пустеющие полки, и нет в продаже ни макарон, ни туалетной бумаги. Сашка слышала отдаленный страх, как стук колес ночного поезда, идущего из точки А в точку Б.
Потом добавился тонкий звук, как дребезжание ложечки в подстаканнике. Сашка поняла, что это боль: ее руки сперва замерзли и потом согрелись, пальцы вернули чувствительность, а значит, можно закончить работу.
Только вернувшись в общагу, она обнаружила, что ходила на пробежку в футболке и тонких штанах, и странное – босиком. Сдвинув брови, оценила цепочку босых следов по коридору – и тут же отвлеклась. Учебник на столе притягивал ее, как свет притягивает мошку. Сашка огляделась в поисках шарфа либо еще чего-то, чтобы завязать глаза…
На подоконнике в комнате лежали толстые варежки для лыжных прогулок, Сашка остановила на них взгляд. Долго смотрела, пытаясь понять, откуда они взялись и для чего понадобились. Малиновый узор на светло-сером, крестики, листики, олени; Сашка вспомнила, что варежки нужны ей, чтобы чистить снег. Сегодня, в воскресенье, Антон Павлович должен вернуться из санатория.
Мысль была, как удар большого колокола перед самым лицом. Сашка отшатнулась посреди пустой комнаты. Посмотрела на варежки, потом на свои руки. Пальцы саднили и ныли.
Сашка прошла в ванную, сунула руки под кран и только тогда, в зеркале над раковиной, увидела, что глаза у нее и так завязаны – вероятно, она и на пробежку выходила в таком виде.
Целый месяц Антон Павлович провел в санатории, и все это время Сашка проведывала дом, вычищала снег во дворе и проверяла проводку. И, разумеется, обещала навестить старика сразу по возвращении.
Время дискретно. С момента Сашкиного бунта и наказания прошло два дня… Или уже три? Здесь случился разрыв во времени, и началась другая жизнь. Вернее, закончилась.
Держа опухшие пальцы под струей холодной воды, Сашка попыталась вспомнить: а почему она, собственно, решила, что Антон Павлович все знал и обманывал ее? Если рассуждать логически… точнее, если искать оправдания… он мог подумать, что Ярослав и Сашка уже все обсудили. Что Сашка посчитала вполне естественным, что Ярослав женат… В конце концов, для множества людей это ничего не значит…
Сашка тряхнула головой, возвращая себе решимость. От резкого движения шарф скатился с глаз и превратился в ошейник, а в зеркале Сашка увидела свои зрачки – фасеточные, как у стрекозы. Набрав в ладони воды, она плеснула в лицо, и, когда выпрямилась, зрачки уже казались обычными.
Насухо вытерев руки, она разорвала напополам маленькое льняное полотенце и снова завязала себе глаза. Открыла книгу, полученную от Физрука, на странице двадцать пять (страницы были толстые и почти негнущиеся, будто из жести). Коснулась пальцами символов в столбце и осознала, что кожа и нервные окончания больше не нужны – она читает эти символы на расстоянии, и они не жгут и не колют, а играют оттенками смыслов, сплетают и расплетают логические цепочки. Сашка рассмеялась в голос – сейчас будет легче, совсем легко…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу