Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками [litres с оптимизированной обложкой]

Лети.

И появилась искра в темноте, где не было ни света, ни тени.

Сашка увидела себя в кресле возле иллюминатора. Мигнула – у нее были глаза. Приложила ладони к лицу – у нее были руки; тьма за круглыми стеклами. Тень белого крыла снаружи, пачка сока в кармане сиденья напротив. Ни единого человека вокруг, пустые кресла и багажные полки. Тишина.

– Граждане… пассажиры, – тихо сказал голос в динамиках.

– Лети, – сказала Сашка шепотом. – Не останавливайся. Я потом все объясню.

До чего же красивы спиральные галактики. Как причудливо ложатся молочно-белые рукава.

Фиолетовый, пурпурный, карминовый, бирюзовый. Глубокие цвета на фоне абсолютной черноты. Так разворачивается вселенная – в молчании.

Вот светящееся круглое облако, будто колесо, нанизанное на серебряный арматурный прут. Жемчужная и синяя воронка, мягкое свечение; это космическая пыль и скопления газа, они стоят уже в очереди – еще немного, и облака войдут за горизонт событий. Точка невозврата.

– Форсаж, – сказала Сашка. – Будто стартуешь против сильного ветра в грозовой фронт. Давай.

Она почувствовала поток частиц, как горячий ветер на лице. Как чужое близкое дыхание.

«Ты не уйдешь от меня, – сказал Фарит. – Ты отравлена страхом, ты все равно испугаешься».

Не у него на борту, сказала Сашка и посмотрела в иллюминатор.

Ей нечем было смотреть. Она висела над горизонтом событий, и притяжение черной дыры сделалось непреодолимым. Времени не существовало – она была Пароль, готовый прозвучать, она была девушкой в пустом салоне трансконтинентального самолета, при том, что не только континентов – даже звезд в сингулярности нет, она была чем-то еще – и мучительно пыталась сформулировать…

– Не бойся, – сказал он в динамиках.

И включил форсаж; внутри сингулярности бессильны двигатели внутреннего сгорания, но Сашка ощутила в этот момент, что такое настоящая свобода.

Ни толики страха нет в атомном ядре. Нет страха в космической пыли. Фотоны ничего не боятся, и гравитация свободна от страха.

Она почувствовала колоссальное притяжение, извлекающее, будто из омута, из категории «невозможно». Уводящее из Ничто, заполняющее пустоту собой. Поток фотонов – блики на дне прозрачного озера – бока рыбьей стаи – два рукава туманности из молока и жемчуга.

Переплетения туманности стали альвеолами, частью легочной ткани. Черная темнота сделалась темно-красной, Сашка увидела сердце в узле артерий, колечки трахеи и мельчайшие сосуды мозга, потом увидела совсем рядом человеческое лицо и отчаянный глаз с яркой радужкой – похожей на прохождение луны по диску зеленого солнца.

В этот момент она прозвучала и поняла, что звучит.

КОНЕЦ