Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками [litres с оптимизированной обложкой]

– Это смешно?!

– Я люблю тебя, – сказала Сашка. – Мне кажется… взошло солнце.

Поздней ночью они открыли банку с прошлогодним вареньем и съели напополам буханку хлеба, намазывая ломти размякшей малиной, орудуя по очереди широким ножом.

Девочки спали в отдельной комнате, и Антон Павлович улегся там же на раскладушке.

Сашка чувствовала себя как человек, проснувшийся после долгого сна и вспомнивший свое имя. Все, что казалось ей значимым, отступило в тень. То, что казалось невозможным, сделалось единственно верным: запах мужчины, герань на подоконнике, рукоятка кухонного ножа. Будущее. Этой ночью Сашка чувствовала будущее так же приземленно и точно, как хлеб в руках и малиновое варенье во рту.

Ярослав говорил, что его обязанности по контракту истекут летом, он возьмет долгосрочный отпуск и приедет в Торпу, и будет жить тут, пока Сашка не окончит Институт. Сашка осторожно возражала, что после отпуска у Ярослава могут возникнуть проблемы с работой по специальности; она говорила обыкновенные слова, но мурашки бежали по спине и рукам. Уже очень давно, оказывается, она жила без будущего. Она так долго шла в полную тьму, что теперь, увидев свет впереди, не сразу догадалась, что это такое.

Ярослав уверял ее, что даже после длинного отпуска специалистов его класса возьмут куда угодно. А если не возьмут, добавлял он беспечно, я устроюсь водителем в Торпе, с этим не будет проблем. Сашка слушала, ее зрачки расширялись, и в полутемной кухне делалось для нее светлее и светлее, хотя горела единственная маленькая лампа над столом.

Просыпались по очереди девочки, брели, сонные, в туалет, Антон Павлович хлопотал над ними, показывал дорогу, включал и выключал свет, воду, подавал полотенце. Ярослав прислушивался, просил у Сашки прощения и выходил к отцу. Шепотом с ним переговаривался, относил в комнату то воду в стакане, то яблоко, то бумажные салфетки, то старого плюшевого зайца.

Сашке не мешали паузы в разговоре, наоборот, – она наблюдала с сочувствием. Старик наверняка почувствовал этой ночью, что время дискретно: пройдут еще два дня, и внучки исчезнут из его жизни, возможно, навсегда. Но эти два дня и две ночи – неотчуждаемы и не отменимы.

Ярославу было и труднее, и легче. Он когда-то держал этих девочек на руках и тоже думал о будущем, которое было затем подменено катастрофой. Но Ярослав, в отличие от старика, собирался жить долго, и где-то на линии своей жизни (а он, конечно же, видел время линейно) твердо надеялся вернуть и восстановить свое отцовство.

Потом девочки заснули крепко, и рядом с ними тихонько захрапел Антон Павлович. Тогда Ярослав взял Сашку на руки, как в новогоднюю ночь, и отнес к себе в комнату.

Остался год, думала Сашка, слушая его дыхание рядом с собой, обнимая за голые гладкие плечи, поглаживая во сне, когда он начинал дышать чаще и вздрагивать, будто от холода. Время – понятие грамматическое, но у меня остался год и еще две недели.

Ярослав беззвучно заговорил во сне, быстро и напряженно. Сашка плотнее его обняла, он успокоился, обнял ее в ответ, не просыпаясь. Сашка провела ладонью по его спине, по бедрам, желая запомнить каждый сантиметр теплой кожи, каждую родинку и каждый волосок. Ярослав приоткрыл глаза; Сашка совсем близко увидела его радужку, похожую на прохождение луны по диску зеленого солнца. Или на дно глубокого пруда, чуть затуманенного спросонья.

– Спи, – Сашка улыбнулась и погладила его по голове.

Пятикурсники сдают экзамен в апреле, пятнадцатого. Защищают диплом. Остался год…

А ведь я использовала его, подумала Сашка, покачивая Ярослава в объятиях, как волна покачивает корабль. Топливо, энергия, информация. Он был нужен мне, чтобы чем-то себя заполнить – чтобы Слово, оскверненное страхом, могло опереться на новую идею и переродить себя. Прозвучать, отменить Фарита и реализоваться как Пароль…

Она лежала в постели, обнимая мужчину – но она же вырвалась, будто пар из котла, и взлетела над домом. Увидела огоньки Торпы внизу и лес на горизонте. Завертелась детской юлой из ящика со старыми игрушками: не хочу!

Не хочу никого использовать. Не хочу исполнять предназначение. Не хочу менять мир, хватит с меня, я хочу жить!

Ярослав глубоко вздохнул и пошевелился. Мягко повернулся, подминая Сашку под себя, окутывая собой. Сашка вернулась в свое физическое тело, как джинн возвращается в бутылку; в этот момент будущее показалось ей таким же осязаемым, как матрас под лопатками и горячие ладони на бедрах.