Катя Саргаева - Полет на Плутон

Я медленно расстегнула две пуговицы медицинского халата. Обычно я надевала его поверх тюремной формы, а летом снимала рубаху и футболку, но оставалась в штанах. Пуговицы я расстегнула снизу, а не сверху. Халат был мне по колено, и ничего даже с намеком на эротику в этом не было.

— Ты не с той стороны пуговки расстегнула. Так реакции не будет.

— Так ты не уточнил с какого конца нужно расстегивать, — с улыбкой сказала я.

Дима скривил обиженную детскую гримасу, поджал нижнюю губу и отвернулся от меня. Передо мной полубоком стоял двухметровый ребенок имитирующий обиду, который не умещался в габариты фургона, и меня это умилило. Я подошла к нему, и как ребенка начала успокаивать, гладя рукой по спине.

— Тетя доктор злая, обидела мальчика, — говорила я сюсюкающим тоном, — ну все, пойдем в кабинку, фотографироваться будем, да? Ой как там интересно! А потом вместе посмотрим снимок. Ну что, пойдем фотографироваться?

Дима шмыгнул носом и гордо ступил в кабину флюорографа.

Что бы он ни делал, как бы ни обидел, ни разозли и ни задел меня, когда он прикидывался ребенком весь мой негатив отступал, потому что он был каким угодно, но только не маленьким, а вид огромного волосатого детины очень забавляет.

Дима периодически приходил ко мне в медблок в качестве пациента. Он работал на самом нижнем, восьмом этаже, там находились все системы жизнеобеспечения нашей тюрьмы. По сути, это здание было бункером, но по назначению использовалось лишь раз — в годы Великой Отечественной. По образованию Дима был инженером, и отлично разбирался во всей технике, электрике и прочем. На самом деле руки у него были очень даже из плеч, и на все их он был мастер. За работу в самом низу, он жил на самом верху, на первом этаже в мужской части здания.

Однажды, году в восьмидесятом, заключенные подняли бунт, и чуть было не сбежали. Тогда двери тюрьмы заперли и тюрьму перевели в режим бункера. Лишь первый этаж, находящийся над землей не был изолирован. Когда все под землей начали задыхаться, то стало ясно, что системы подачи, очистки и фильтрации воздуха вышли из строя. Бункер расконсервировали и приняли решение заменить все системы жизнеобеспечения на более современные, что и было сделано. Для профилактики новых систем раз в девяносто дней на одни сутки здание тюрьмы переходило в режим бункера. Так продолжалось последние почти сорок лет. В течение этого времени некоторые системы обновились и модернизировались. Система отопления работала круглый год и требовала регулярного ремонта. Бюджета на это выделялось мало, а когда в тюрьме появился Дима, то вообще практически прекратилось. Дима умел сделать из говна конфетку, переварить старые детали неизвестно от чего и сделать из них новые. В таких условиях сложно соблюдать технику безопасности, и Дима периодически получал различные травмы, в основном ожоги и раны. По этой причине он и был моим частым пациентом. В те сутки, когда тюрьма переходила в режим бункера, дверь не могла открыться раньше истечения двадцати четырех часов, так как была запрограммирована на этот интервал времени. Все кто на момент закрытия двери находился на первом этаже не мог попасть под землю и наоборот. Спустя девяносто дней механизм снова срабатывал автоматически, и тюрьма переходила в режим бункера.

Была зима, Глеб уезжал куда-то раз в сезон на два дня, мне он не говорил куда ездит. Как раз сейчас он был в отъезде. Сегодня в девять часов утра должно было состояться профилактическое закрытие бункера. Об этом всегда сообщалось по громкой связи, и все были подготовлены. Так как Глеба не было, то я на сутки оставалась в медблоке на случай ЧП. Я собрала себе наволочку с зубной щеткой и пастой, книгой и сменным бельем. Да, в качестве сумки для переноса вещей здесь использовали наволочку. Я решила не носить с собой свои вещи, а зайти за ними в камеру после завтрака. Сегодня из столовой в медблок меня сопровождал новый охранник Юра, он поступил неделю назад, и все над ним прикалывались, делая суровый вид и кидая невыполнимые угрозы. Я в этом издевательстве над бедным парнем не участвовала, но он все равно ждал от меня подвоха. Рабочий день начинался в девять утра, и в связи с переходом тюрьмы в режим бункера все должны были быть на местах уже без пятнадцати девять.

— Юр, мы быстренько забежим в мою камеру за вещами, ладно? — сказала я, когда мы вышли из столовой. Сегодня он сопровождал только меня.

— А мы успеем? — Юра глянул на свои наручные часы, — без пятнадцати девять.