Катя Саргаева - Полет на Плутон

— А почему ЭЛБ-12? Было еще одиннадцать версий?

— Да, с двенадцатой попытки вышло, бабка вообще гениальная.

— А почему к ней все с таким уважением относятся, если никто не знает за что она здесь?

— Охрана знает, а остальные выдумали ей столько всяких легенд, что дошло до того, что она воду в вино превращает. Короче сами выдумали, сами поверили, и сами боятся.

— Теперь я понимаю, почему у нее такая толстенная медицинская карта, и почему там все зашифровано. Они над ней какие-то опыты проводили?

— И не только опыты, что они с ней только ни делали, только рецепт она не выдает. Полиграф она обманывать умеет, сыворотка правды ее не берет. Она сама призналась, что провела сама над собой столько всяких опытов, что у нее уже и состав крови другой, и организм ее работает не так, как у всех, и что она уже вообще не человек, а новый вид. Когда ее привезли сюда, то понятное дело пытали, она не раскалывалась. Избивали ее до полусмерти, пока она в сознание не переставала приходить, только тогда оставляли на день-другой, чтобы очухалась. А у нее за этот день-другой все раны заживали так, как будто она неделю в санатории отдыхала.

— А почему ее наверх поселили, если она не идет на контакт?

— Она помогла лекарство от рака придумать.

— Лекарство от рака? — удивленно переспросила я, и даже приподнялась с дивана.

— Нет, эликсир бессмертия ее значит не шокирует, а лекарство от рака да! — смеялась Ира.

— Просто умирают все, от смерти лекарства нет, точнее не было. А рак такая болезнь, от которой рано или поздно придумают лекарство. Это как изобретение антибиотиков, это очень важная вещь, революционная, это прорыв в медицине, выход на новый виток развития, понимаешь? А эликсир бессмертия, это как что-то из рода фантастики, и все равно каждый человек на планете его не получит, он не будет в общем доступе, как те же антибиотики.

— Ну в общем да, она помогла придумать лекарство от рака.

— А как давно это случилось? И почему люди все еще умирают от этой болезни, если есть лекарство?

— Давно уже, лет двадцать назад, — от удивления мои брови все сильнее ползли вверх, — этот препарат не попадет в общий доступ, и его можно сравнить с ЭЛБ-12, потому что получают его только важные люди. Ты не обращала внимания на то, что от рака умирают ежегодно миллионы человек, но от этой болезни еще не умер ни один президент, король, эмир, и прочий глава государства ни одной страны?

Я тяжело вздохнула.

— Знаешь, все это очень интересно, но вместе с тем очень страшно. Глеб как-то сказал, что все люди находящиеся здесь в своем роде уникальны, мы как личная коллекция России, и я с ним начинаю соглашаться. Я тут столько всего узнала, что волосы дыбом встают. Все это шокирует в хорошем и плохом смысле одновременно. Мне сейчас даже кажется, что я больше не хочу ни о ком здесь ничего узнавать, мне становится страшно, люди ужасные существа. Знаешь, я даже согласна с тем человеком, который вообще создал эту тюрьму. Здесь и правда многие опасны для мира, и их нужно держать в клетках.

— Ты поражаешь меня своей наивностью, — с улыбкой сказала Ира, она сидела на диване, а моя голова лежала у нее на коленях, и она бездумно гладила меня по волосам, — ты вроде бы все понимаешь, но все равно удивляешься.

— По мне может и не скажешь, но я люблю верить в сказки, и в то, что мир хорошее место.

Я действительно люблю верить в сказки. Когда в моей жизни появился Гога, то он из кожи вон лез, только бы оградить меня от воздействия той жизни, которой жила мама, потому что сама мама никогда особо не думала о том, как все это влияет на мою психику. А за те недолгие годы до появления Гоги, моя психика и так уже сильно травмировалась. Гога был замечательным отцом. Он придумывал для меня волшебные миры, в которых мама не наркодиллер и киллер, а чудо-женщина имеющая сверхспособности. Что во время «отхода» мы не убегаем от полиции и других бандитов, а едем в сказочное путешествие, и жить будем не в заброшенной егерской сторожке без воды и с туалетом на улице, а в избушке на курьих ножках. Я искренне верила, что избушка встает на свои курьи ножки, и гуляет по тайге ночью, когда мы спим, а днем прикидывается совершенно обычной хатой. Гога был для меня добрым батюшкой королем, а мама злой мачехой. Даже в гараже у Олега в глубине своего сознания я представляла, что играю в Айболита.

Без Гоги мне было очень плохо, без Гоги мир перестал быть розовым, а стал жестоким и ополчился против меня. Теперь я осталась одна в целом мире, и начала самостоятельно выдумывать для себя очередной волшебный мир. Я представляла себе, что попала в уникальное, удивительное место, где собрали супергероев, и у всех разные силы. Я как будто попала в фильм «Люди икс», и подпитывала свои иллюзии чем только могла. Мне было очень любопытно узнавать об очередных способностях наших супергероев, но время от времени реальность отрезвляла мое сознание, и мне становилось очень страшно. Тогда я пыталась снова погрузиться в мир фантазий, который рисовала моя нездоровая психика, я с детства привыкла укрываться в этом мире иллюзий. Но сейчас это не получалось сделать, видимо потому, что больше не было Гоги, которому я безгранично верила. Например, он говорил мне, что в Амуре водятся русалки, и он видел их своими глазами, и я ему верила, мне тогда было девятнадцать лет. Несмотря на то, что я выросла, он по-прежнему выдумывал для меня миры, в которых я могла укрыться от всего того безумия, что происходило вокруг. С одной стороны хорошо то, что я работала в гараже с Олегом с тринадцати лет, благодаря этому я стала врачом, и кто бы мог подумать, благодаря этому сейчас живу в камере класса люкс самой страшной тюрьмы России. Но плохо то, что я навидалась таких страшных вещей. Больница и гараж это небо и земля. Понятное дело, если разрезать человека, то внутри мы все одинаковы, в больнице мы или в самодельной операционной гаража. Травма есть травма, куда с ней не обратись. Разница в том, что здесь операции проводились без анестезии, а если анестезия и давалась, то в виде героина. Разница в том, что в больнице, во время операции родственники больного тихо плачут в зале ожидания или палате, а не блюют в желтое пластиковое ведро, не пьют из горла водку, и не орут чистым матом, стоя у тебя за спиной и сбивая тебя с толку, пока ты ковыряешься в чужом животе. Разница в том, что в больнице есть морг, и трупы отправляются туда, а не лежат на столе, обложенные мешками со льдом, дожидаясь «своего» человека Олега из морга больницы. Более того, там трупы забирают, и с почестями проводят похороны. Здесь же тебе могут кинуть пакет с деньгами, и больше не иметь к этому отношения.