Катя Саргаева - Полет на Плутон

— Ир, а прочему забора нет?

— Он есть, просто его не видно. Когда тебе разрешат выйти на улицу, то покажут, как он выглядит на компьютере. Он лазерный, и его лучи изрубят тебя в котлету, если попытаешься пройти сквозь него. Видишь вон те столбы? Между ними лазерная сетка, ячейки два на два сантиметра. Они разрезают все, даже пролетающие мимо листья с деревьев.

— Не хило! А как же животные? — ужаснулась я, — забора ведь не видно, и они идут куда хотят.

— По периметру стоят отпугиватели для животных, но иногда птицы попадают, очень редко зайцы, мыши всякие. Один раз лось зашел, и всем наглядно показали, что будет с человеком — куча фарша.

— А как можно выйти на улицу, за что туда выпускают?

— Ни за что, а для чего. Зимой снег чистить, осенью листья убирать, и весной тоже старую листву собирать и жечь. Мужикам больше везет, им разрешают разгружать машины с продуктами. Когда подходит сезон составляют бланк очереди. Все рвутся делать какую угодно работу лишь бы выйти на улицу хотя бы на несколько часов. Так в течение года все хотя бы по одному разу бывают на улице. Сейчас уже должны составлять бланк на очередь прошлогоднюю листву собирать и жечь.

— Сегодня третье мая, а здесь только снег сошел, мы наверное где-то в Сибири.

Ира лишь улыбнулась мне. Мы еще долго стояли и молчали возле открытого окна.

Ночью пошел дождь, из-за открытого окна в камере было холодно, но Ира ходила как пьяная от запаха дождя, и я не стала закрывать окно, лишь посильнее закуталась в одеяло. Утром я проснулась от звука сирены, он лился из небольшого динамика, который висел над входной дверью, это был сигнал к подъему. Семь часов — подъем, восемь — завтрак, девять — начало рабочего дня, час — обед, шесть — конец рабочего дня, семь — ужин. Таков был распорядок дня, он висел на входной двери.

Ира уже встала, и была в ванной. Я подошла к окну, которое выходило на кирпичное здание и площадку. Сейчас, при свете дня все можно было хорошо разглядеть. На заасфальтированной площадке за кирпичным зданием была разметка желтого цвета, сейчас ее хорошо было видно, и я поняла, что это вертолетная площадка, она плавно переходила во взлетную полосу. Длина ее была на глаз около километра, и я поняла, что если здесь и садятся самолеты, то маленькие типа Кукурузников, максимум Яки.

Лес был по большей части хвойным, деревья очень высокие. Даже в воздухе пахло хвоей, я хорошо знала этот запах, ведь мы не один раз укрывались в тайге на несколько месяцев. Тюрьма называется «Енисей», как и одноименная река в Сибири, мы в тайге, на улице градусов семь-десять тепла, не больше, притом, что сейчас май. Из всего этого, и судя по климату и разнообразию флоры я сделала вывод, что тюрьма находится где-то в Красноярском крае, в центральной и западной его части. Да, отсюда действительно нет смысла сбегать, если не хочешь быть задранным медведем или волком, съеденным комарами и муравьями, или утопнуть в бесчисленном количестве здешних болот летом, а зимой замерзнуть насмерть.

Когда я впервые попала в тайгу Красноярского края, она поразила меня своей чистотой и дикостью, безлюдностью, первозданностью. Тайга в Якутии другая, не такая как здесь, более безжизненная и пустая, так как природа там более скупая. Здесь же таежный лес завораживает. Деревья такие высокие, что шея затекает пока ты, подняв голову, пытаешься рассмотреть верхушку сосны или пихты. Кедры же здесь не такие высокие, но имеют свой, неповторимый аромат, выделяющийся из остальных хвойных запахов. Тайга так же страшна, как и красива. Если ты не знаешь местности и заблудился, то считай ты труп, и умрешь страшной смертью.

Только сейчас, на шестой день своего нахождения в тюрьме «Енисей», до моего сознания четко дошло то, что я больше никогда отсюда не выйду, а если каким-то чудом мне удастся сбежать, то умру в первую же неделю. Я навсегда останусь в этом месте . От этой мысли мне вдруг стало очень страшно, и я невольно расплакалась. Из ванны вышла Ира, она подошла ко мне и очень ласково погладила по голове.

— Я хотела сказать «доброе утро», но вижу, что оно недоброе, раз ты плачешь. Что случилось?

— Я вдруг поняла, что все это навсегда. Я никогда отсюда не выйду, я проживу здесь очень много лет, а потом умру, и все это будет здесь. Ира, моя жизнь закончилась!

В восемь часов послышался щелчок в двери, но в камеру никто не вошел, и тогда я решила попробовать открыть дверь, она поддалась. Мы с Ирой вышли в коридор и встали возле стенки. Там же мы увидели всех остальных заключенных живущих на первом этаже, все они стояли у стен возле своих камер. Я знала, что здесь всего восемь женщин, с нами теперь десять, одной сейчас не хватало, и мы ждали, когда же она появится. Я стояла и думала, что это там должна быть за шишка такая, которая позволяет себе опаздывать, и заставлять себя ждать, а ждали последнюю заключенную не только все остальные, охранники тоже ждали вместе со всеми, и никто из них даже не пискнул, что было нехарактерно для них. И тут я увидела эту загадочную заключенную, ею оказалась женщина лет шестидесяти пяти, она бодренько вышла из камеры, и встала к стене.