Катя Саргаева - Полет на Плутон

— Витя сказал, что тех, кто позавчера утром ушел в поход бросили здесь умирать. Гриша, так может остальных просто убили?

— В таком случае должно быть большое скопление биомассы, ведь они должны были куда-то деть столько трупов, я могу поискать.

— Наверно их просто в океан сбросили, но ты давай, посмотри, мало ли

— Они здесь! — перебил меня Гриша, — я вижу большое скопление биомассы в техническом секторе. Там был ангар для авиатехники, все там.

— Реабилитация завершена успешно, — прозвучал голос робота, и я подскочила с кресла и кинулась к реабилитационному боксу.

Я увидела как Дима сел на столе и начал рассматривать свой живот. Потом он увидел меня и улыбнулся.

— Жучок, что происходит? Мы что умерли и попали в рай, а рай прямо как твой медблок на станции?

Я расконсервировала бокс и кинулась к Диме, я так крепко обнимала его, что он застонал.

— Ты меня задушишь, малыш.

— Я уже попрощалась с тобой, я думала, что ты умрешь, — говорила я сквозь слезы.

Пока Дима одевался я рассказала ему обо всем, что произошло в последние сутки, ведь когда мы попали в аварию на снегоходе, на большой земле все было куда лучше чем сейчас. Потом рассказала о том, что Гриша нашел людей в ангаре, и мы незамедлительно отправились туда. Я прижимала к себе Димину руку, и боялась выпустить ее хоть на долю секунды, а он смотрел на меня и улыбался.

— Знаешь, а в стрессовых ситуациях ты все же не теряешься. Моя маленькая вишневая героиня снова спасла мне жизнь, уже второй раз!

— Будешь должен, — с улыбкой ответила я.

Мы подошли к ангару технического сектора, дверь была законсервирована, Димин доступ больше не проходил.

— Прислони часы к панели управления, я попробую подобрать код, — сказал Гриша.

Спустя десять минут Гриша открыл дверь. Мы ужаснулись войдя внутрь. Здесь закрыли не только заключенных из «Енисея», а и б о льшую часть остального персонала, тех, кто не представлял большой ценности. Мы с Димой были в термокостюмах, так как обогрева на станции не было. Люди лежали прямо на полу в своей обычной одежде, они были покрыты инеем, так как в ангаре было тридцать восемь градусов мороза. Еще никогда в своей жизни я не видела столько трупов одновременно, это была огромная братская могила.

Я увидела Иру и подошла к ней, она была синяя. Но когда я присела к ней и взяла ее за руку она приоткрыла глаза.

— Дима! Она жива! Ира жива!

Я сняла со своей руки часы с Гришей и отдала их Диме, он взял Иру на руки и побежал в медблок. Там Гриша сам запустит нужные программы реабилитации. Я же начала обходить и осматривать всех. Выживших было мало, всего восемнадцать человек из двухсот пятидесяти семи, станцию покинули лишь самые важные. Мы с Димой перенесли всех кто выжил в медблок, у всех были обширные обморожения, критическое переохлаждение и роботы работали на износ.

Я стояла возле бокса, в котором лежала Ира, Дима подошел ко мне сзади и крепко обнял.

— Я ничего не чувствовала когда умерла мама. Мне было жаль деда Петю больше чем ее, даже соседскую собаку мне было жаль больше. Я не могу сказать, что я была рада ее смерти, но я и не горевала. Я вообще ничего не чувствовала, как будто ее и не было в моей жизни. Но если сейчас умрет Ира, то мне будет очень больно.

— А что пишет робот?

— Что ей уже лучше. Я всех их ввела в искусственную кому, через десять часов можно будет делать точные прогнозы.

Я повернулась к Диме лицом и уткнулась ему в грудь. До меня как будто только сейчас начало доходить, что вообще случилось с нашим миром. Здесь, на станции, мы не ощущали на себе уже начавшихся последствий того ужаса, который происходил на большой земле. Здесь как было минус сорок, так и осталось, как была полярная ночь, так и есть, земля вокруг по-прежнему была стабильно безжизненной пустыней. Здесь кроме слегка поднявшегося радиационного фона ничего не изменилось, и от этого все казалось нереальным, как будто это все просто чужие выдумки.

— Дима, что с нами дальше будет?

— Тебе отвечать честно, или выдумать сказку?

— Я думаю, что даже у тебя не настолько хорошая фантазия, чтобы все это можно было превратить во что-то хорошее, в сказку.

— Наверно ты права. Я уверен в том, что они сюда вернутся, правительство точно сюда явится. Они оставили здесь очень много техники. Гриша просканировал все, все запасы, работу всего оборудования и систем, и сказал, что здесь можно жить припеваючи не меньше пятидесяти лет, и это из расчета на сто человек, а нас тут всего двадцать. Здесь очень большой запас продовольствия, его гораздо больше, чем нужно было даже на десять лет, и на то количество людей, что здесь было до эвакуации. Они рассчитывали на то, что здесь можно будет жить пятьдесят лет. Я думаю, что через десять, максимум двадцать дней, когда основная часть пепла осядет, и можно будет заводить самолеты, они явятся.