Дэвид Линдсей - Путешествие к Арктуру [litres]

Найтспор знал, что шестое окно будет последним. Ничто не могло удержать его от подъема к этому окну: он полагал, что там откроется природа самого Кристалмена. Каждый шаг был кровавой схваткой не на жизнь, а на смерть. Ступени приковывали его к земле; от давления воздуха кровь текла из носа и ушей; голова гудела, как железный колокол. Преодолев дюжину ступеней, он неожиданно оказался наверху: лестница оканчивалась маленькой, голой комнаткой из холодного камня, с единственным окном. На той стороне комнатки короткая лестница вела через люк наверх, очевидно, на крышу здания. Прежде чем подняться по ней, Найтспор поспешил к окну и выглянул наружу.

Теневой силуэт Кристалмена заметно приблизился и занимал все небо, но тень эта представляла собой не темноту, а свет. У нее не было ни формы, ни цвета, однако она вызывала ассоциации с мягкими оттенками раннего утра. Тень была настолько расплывчатой, что сквозь нее было видно сферу; но по краям она казалась плотной. Источаемый ею сладкий запах был сильным, отвратительным и ужасным; он словно исходил от глумливой текучей слизи, невыразимо пошлой и невежественной.

Духовный поток из Маспела блистал сложностью и разнообразием. Он был не ниже индивидуальности, а над ней; это был не Единый и не Многие, но нечто над тем и другими. Он приближался к Кристалмену и входил в его тело – если эту яркость можно было назвать телом. Поток Маспела пронзал Кристалмена насквозь, причиняя ему невыразимое удовольствие – это была пища Кристалмена, – и выходил к сфере с другой стороны в двух состояниях. Часть по сути оставалась неизменной, но дробилась на миллион фрагментов. Это были зеленые корпускулы. При прохождении через Кристалмена им удавалось избежать поглощения благодаря крошечным размерам. Другая часть потока преображалась. Ее огонь рассеивался, связующее вещество распадалось и, оскверненная и размягченная кошмарной сладостью, она распадалась на индивидуумов, представлявших собой вихри живой воли.

Найтспор содрогнулся. Он наконец понял, что целый мир воль был обречен на вечные муки ради наслаждения одного Существа.

Наконец он ступил на последнюю лестницу, которая вела на крышу; он смутно помнил, что больше ничего делать не оставалось.

На полпути вверх он лишился сознания, но, придя в себя, двинулся дальше, словно ничего не случилось. Когда его голова поднялась над люком, и он смог вдохнуть чистый воздух, Найтспор испытал то же физическое чувство, которое испытывает человек, выбравшийся из воды. Он подтянулся и вылез на каменный пол крыши, выжидательно оглядываясь, готовясь впервые увидеть Маспел.

Он ничего не увидел.

Найтспор стоял на вершине башни, ширина которой не превышала пятнадцати футов. Его окружала темнота. С упавшим сердцем он опустился на каменный парапет; его охватило тяжкое предчувствие. Внезапно, ничего не увидев и не услышав, он почувствовал, что тьма со всех сторон будто ухмыляется… И понял, что полностью окружен миром Кристалмена и что Маспел состоит из него самого и каменной башни, на которой он сидит.

Огонь вспыхнул в его сердце… Миллионы гротескных, вульгарных, нелепых, подслащенных существ, когда-то бывших Духом, взывали из своего упадка и агонии о спасении к Маспелу… И ответить на их призыв мог только он сам… и ждавший внизу Крэг… и Суртур. Но где был Суртур?

Истина обрушилась на него во всей своей ледяной, жестокой реальности. Маспел вовсе не был всемогущей Вселенной, которая из чистого равнодушия терпела существовавший бок о бок с ней фальшивый мир, не имевший права на жизнь. Маспел сражался за собственную жизнь со всем постыдным и ужасным: с грехом, прикрывавшимся вечной красотой, с подлостью, прикидывавшейся Природой, с дьяволом, изображавшим Бога…

Теперь он понял все. Моральная битва не была шуточной, не была Вальхаллой, где воины, которых порубили на куски днем, пируют ночью. Это была мрачная, смертельная схватка, в которой поражение Маспела неизбежно влекло за собой нечто хуже физической смерти – смерть духовную. Как ему было удержаться от этой жуткой войны!

В эти мучительные мгновения все мысли о Себе – последствия разрушительной жизни на Земле – были выжжены из души Найтспора, возможно, не в первый раз.

Просидев так долгое время, он собрался спускаться. Внезапно странный, плачущий крик пронесся над миром. Начавшись с кошмарной таинственности, он закончился на ноте такой низкой, грязной насмешливости, что не оставил никаких сомнений в своем источнике. Это был голос Кристалмена.