Владимир Моисеев - Мудрецы и таз [СИ]

— Вы не в счет.

— Почему это?

— Вы, Зимин, профессионал. Но земляне в первую очередь доверяют свом собственным представлениям, а потом уже профессионалам. Такова особенность вашей популяции.

— Чушь! Само по себе существование тех, кого вы называете профессионалами, говорит о том, что все ваши представления о землянах неверны.

— Это ваши представления неверны! — выкрикнул Двемь. — Нормальные земляне всегда выберут достаток и здоровье.

— Ну и общайтесь с нормальными землянами, зачем вам понадобился я?

— Мы хотим, чтобы все без исключения земляне были рады новому порядку и новому прекрасному миру. Сами понимаете, что разделение на элиту и обычных граждан не соответствует идеальному пути развития разумной жизни. Вы придумали Трущобы, Усадьбу, а теперь еще и Центр. Это не правильный путь развития. Вам придется объединиться. Хотите вы этого или нет. Если вы не в состоянии решить социальные проблемы самостоятельно, это за вас сделаем мы. Потом спасибо скажете.

— Вы меня убьете?

— Фу, как это грубо. Мы вас, Зимин, переубедим.

— И таких, как я, много?

— По счастью, нет. Мы давно занимаемся пропагандой правильных мыслей. И, как оказалось, довольно успешно. Мудрецы, подобные вам, Земле не нужны.

Зимин рассмеялся.

— Давно занимаетесь, но успеха так и не добились? Люди сопротивляются?

— Полного успеха пока нет. Надо учитывать, что наши предыдущие попытки провалились из-за недостаточного развитого у землян процесса самолюбования. Сейчас с этим стало проще, некий прогресс очевиден.

— Самолюбования? — переспросил Зимин.

— Ага. Любовь к себе у землян окрепла.

— Размывание общности?

— Точнее сказать, обретение новой общности на более высоком уровне.

— Это вы об отмене альтруизма?

— Послушай, Зимин, что мы с тобой как не родные, к чему вся эта официальщина, эти псевдонаучные термины, попробуем быть проще. Давай перейдем на «ты». Теперь мы будем часто разговаривать. Обмениваться мнениями. Тебе будет интересно, и мне будет интересно.

— Переубедить меня вы все равно не сможете.

— Кто знает? А может, это ты меня переубедишь. Ты же умный! И вот что еще. Называй меня дядя Федор, так нам будет проще найти общий язык.

— Можно и так.

— Я знал, что ты согласишься.

— Почему?

— Ты любопытный, Зимин.

— Увы, это главный мой недостаток.

— А вот и нет, — сказал дядя Федор и исчез. — В моем списке восемнадцать твоих главных недостатков.

Симуляция прервалась.

Горский внимательно выслушал отчет Зимина о встрече с дядей Федором.

— Твой рассказ звучит крайне неправдоподобно, — сказал он. — Я, может быть, и поверю. Но сомневаюсь, что удастся еще кого-нибудь убедить в существовании таинственного дяди Федора.

— А я тебе предлагал отправиться со мной.

— Ага. И еще привести с собой двенадцать омоновцев и две машины с пожарными.

— Нам нужно решить, что делать дальше.

— Пока ограничимся разговорами.

— Не пора ли нам навестить старика Уилова? — спросил Зимин.

— А зачем? Выслушивать в сотый раз его причитания: «Я же говорил об этом еще пятьдесят лет тому назад, я же предупреждал».

— Он действительно предупреждал о появлении ИПов?

— Что-то такое было. Но очень давно. Это, кстати, плохо сказалось на его реноме. Но нельзя отрицать, что в свое время, сейчас об этом мало кто помнит, он был удивительно проницательным человеком.

— Тем более надо с ним поговорить. Старик Уилов может подсказать, что делать дальше.

Горский был вынужден согласиться. Это было честно — Зимин отправился вместе с Филимоновым в симуляцию, пытаясь обнаружить третью силу (и добился успеха), теперь ему следует выполнить свою часть работы — поговорить с Уиловым. Конечно, это необходимо сделать, но Уилов совсем не тот человек, общение с которым может быть приятным. Ехидный старикан, с завышенной самооценкой, самоуверенный сверх меры, что иногда кажется бытовой наглостью, привыкший всех поучать и расставлять оценки за поведение. Понятно, что это вовсе никакая и не наглость, а результат высокого уровня профессионализма. С этим спорить трудно. В том узком участке познания, который Уилов выбрал для работы, ему действительно не было равных. Он был одним из первых футурономов — своеобразных исследователей будущего и хотя со дня появления этой науки (науки ли, в академических кругах об этом до сих пор спорят) прошло уже более полувека, ученых, которые до конца понимали, чем занимается Уилов, не так уж и много. Единицы. Отсюда и возникло представление о том, что футурономия всего лишь маленький фрагмент возможного знания о будущем. Сам Уилов относился к критикам футурономии с иронией, а чаще и с ехидством, потому что считал свою науку основным способом изучения будущего. И, надо признать, что пока еще никто не доказал обратного.