Игорь Винниченко - Да здравствует карнавал

Саша вышел вперед, чуть помялся, собираясь с мыслями, и начал вступительное слово:

— Ваша честь! Господин бургомистр! Господа! Сейчас вы станете свидетелями настоящего чуда. Вы увидите живую картину, на которой будет изображение меняющейся жизни. Это чудесное искусство мы вывезли из далеких восточных королевств, и в нем слились воедино великие чудеса и тайны Востока. Спешу заметить, что вся наша атрибутика освящена кроплением святой иорданской воды в Иерусалиме, и потому никакой нечистой силы тут быть не может. А теперь смотрите и наслаждайтесь нашим искусством…

В это время в другой комнате ратуши, поменьше размером, устроились на деревянном диване Марина с Колей. Они заперлись там для того, чтоб тайно перекурить, не привлекая к этому излишнего внимания местного населения.

— Прием мне нравится, — заявил Коля, удовлетворенно похлопывая себя по животу. — Кормят на убой.

— Потому что мы здесь представляем герцога, — сказала Марина, прикуривая свою сигарету. — Не знало, как бы нас встретили, появись мы здесь без барона.

— Сожгли бы на хрен, — хмыкнул Коля.

— Странно, да? — сказала Марина задумчиво.

— Чего странно?

— Все это, — сказала Марина. — Другое время, другие люди…

— Нормально, — сказал Коля, пожав плечами. — Когда мы в прошлый раз в Анголу мотались, там куда напряженнее было.

Марина усмехнулась. Сопоставление Анголы с европейским средневековьем показалось ей забавным.

— Ты на Сашку молиться должен, — сказала она, стряхивая пепел в бумажный кулек.

Коля хмыкнул, ехидно улыбнувшись.

— Был бы у меня такой папа, — сказал он, — я бы вообще на Луне натуру бы заказывал.

Марина глянула на него с сожалением и произнесла со вздохом:

— Ты тоже.

— Что, тоже?

— Ему все завидуют, — сказала она. — При чем тут папа? Через папу тоже надо было пробиться! Это же уникальный случай!..

Она затушила окурок о ручку дивана и поднялась.

Коля хотел ей возразить, но передумал и лишь пожал плечами.

Меж тем в соседнем зале потушили свечи, после чего при мягком жужжании проектора экран вдруг засветился, и на нем появился цветочный горшок с ростком. Заиграла музыка, льющаяся из магнитофона. Все ахнули. А когда росток в горшке зашевелился и стал на глазах расти, по собравшимся пробежал возбужденный гомон. И вот уже на экране распустилась, шевеля лепестками, пушистая алая роза.

Появился юноша, который сорвал эту розу и преподнес ее прекрасной девушке. Девушка совершила в ответ плавный реверанс, юноша предложил ей руку, и они стали танцевать.

Бургомистр перекрестился с раскрытым от изумления ртом. Собравшиеся в зале уже говорили возбужденно, в полный голос. Отовсюду слышалось: «Чудо! Неслыханно! Невероятно!»

Экран погас, музыка затихла.

— Зажгите свечи! — произнес Саша громко.

Все взволнованно обсуждали увиденное, но большинство зрителей, кроме жестов и междометий, ничего не могли произнести. Растерянные и возбужденные горожане выходили из зала, покачивая головами и переглядываясь.

Стоя в коридоре, неподалеку от выставленных рыцарских доспехов, Марина и Коля наблюдали за ними, посмеиваясь. Они уже не впервые встречали такое восприятие кинематографа и невольно чувствовали к этим людям долю снисхождения. Среди прочих зрителей был и Густав Паулиц, геймбург нового города — увидев Марину, он шагнул к ней.

— Ваш муж настоящий волшебник, сударыня, — сказал он, улыбаясь. — Это удивительно!

— Я рада, что вам понравилось, — сказала Марина.

— Понравилось? — повторил Паулиц. — Я потрясен!.. Скажите, в какой из стран Востока расцвело это чудо?

Марина на мгновение растерялась, но тут ей на помощь пришел Коля Затейкин.

— Абу Даби, — сказал он. — Это султанат в Аравии. Бывали в тех местах?

Паулиц покачал головой.

— Нет, разумеется. Но я должен все записать в хрониках, такое событие уникально!

Он отошел, все еще немного ошалелый от переживаний, а Коля, проводив его взглядом, сказал:

— Ну вот, и что теперь? Напишет он в хрониках про волшебников из Абу Даби, и что подумают про это наши историки?

— Понятия не имею, — сказала Марина, дернув плечом.

Меж тем Саша подошел к барону с бургомистром, поклонился и поинтересовался.

— Я угодил вам, ваша честь?

— Как всегда, — отвечал фон Розенден, улыбаясь ему уголками губ.

— Понравилась ли наша живая картина господину бургомистру?

— Я поражен, — выдавил тот потрясенно.

Саша еще раз поклонился им и отошел помогать Олегу собирать аппаратуру. Бургомистр перевел дух, осторожно покосился на них, возившихся у проектора, и шепнул барону: